Морис Леблан - Арсен Люпен против Херлока Шолмса
Монашенка ушла. Спустя некоторое время явился за указаниями лакей Шарль. Барон не спал и ответил сам:
— Все, как обычно, Шарль, проверьте, хорошо ли слышен звонок у вас в комнате. По первому же зову спускайтесь и бегите за врачом.
— Мой генерал, как всегда, беспокоится?
— Я не очень… не очень хорошо себя чувствую. Итак, мадемуазель Антуанетта, на чем же мы остановились?
— А разве господин барон не собирается ложиться?
— Нет-нет, я лягу очень поздно, к тому же прекрасно справлюсь сам.
Однако уже через двадцать минут старик вновь уснул, и Антуанетта на цыпочках удалилась.
В это время Шарль тщательно запирал, как обычно, ставни на окнах первого этажа.
Войдя в кухню, он набросил крючок на дверь, выходящую в сад, а потом прошел в вестибюль, чтобы для верности запереть парадное еще и на цепочку. После чего вернулся в свою мансарду на четвертом этаже, лег и уснул.
Но не прошло и часа, а Шарль вдруг как ошпаренный вскочил с постели: резко зазвенел звонок. Такой настойчивый, долгий, он не прекращался целых семь или восемь секунд.
— Ох, — вздохнул лакей, стряхивая с себя сон, — какая-то новая прихоть барона.
Он натянул одежду, торопливо спустился по лестнице и по привычке постучал в дверь. Ответа не было. Шарль решил войти.
— Что такое, — прошептал он, — света нет… За каким чертом лампу погасили?
И тихо позвал:
— Мадемуазель!
В ответ ни звука.
— Вы здесь, мадемуазель? Да в чем дело? Господину барону плохо?
Вокруг него все та же тишина, такая тяжелая, давящая, что он даже встревожился. Шагнув вперед, он споткнулся о стул. Ощупав его, убедился, что тот опрокинут. И вдруг рука Шарля, шарящая по ковру, натолкнулась на другие предметы; почему-то на полу валялись круглый столик, ширма. В тревоге лакей вернулся к стене и стал пытаться на ощупь найти выключатель. Отыскав наконец, он повернул его.
В центре комнаты, между столом и зеркальным шкафом лежало тело его хозяина, барона д'Отрека.
— Что?.. Как это?! — забормотал он.
Шарль растерялся. Не двигаясь с места, широко раскрытыми глазами глядел он на разбросанные всюду вещи, валявшиеся на полу стулья, большой хрустальный канделябр, расколовшийся на тысячу мелких осколков, часы, брошенные на мраморную каминную полку, — все эти следы ужасной, яростной борьбы. Неподалеку от трупа сверкнул сталью стилет. С острия еще капала кровь. С кровати свисал большой, в кровавых пятнах, платок.
Шарль от ужаса вскрикнул: неожиданно тело барона свело последней судорогой, оно вытянулось, но вновь скорчилось на ковре. Еще одна конвульсия — и все было кончено.
Шарль склонился. Из тонкой раны на шее била кровь, оставляя на ковре черные пятна. На лице застыло выражение дикого ужаса.
— Его убили, — прошептал лакей, — его убили.
И внезапно вздрогнул, вспомнив, что жертв могло быть две, ведь компаньонка легла в соседней комнате! Убийца мог прикончить и ее!
Шарль толкнул дверь в соседнюю комнату: она была пуста. Видимо, Антуанетту похитили, если только она сама не ушла еще до убийства.
Лакей вернулся в комнату барона и, взглянув на секретер, убедился, что он не взломан.
Мало того, на столе, возле связки ключей и бумажника, который барон туда клал каждый вечер, лежала груда золотых монет. Шарль схватил бумажник и осмотрел его содержимое. В одном из отделений лежало тринадцать банкнот. Он сосчитал: тринадцать стофранковых купюр.
Это было сильнее его: инстинктивно, механически, словно голова не ведала о том, что творила рука, он вынул тринадцать банкнот, запихал их в карман, а потом, сбежав по лестнице, откинул крючок, снял цепочку, захлопнул за собой дверь и бросился в сад.
Но Шарль был честным человеком. Едва захлопнув калитку, от свежего ветра и капель дождя в лицо он опомнился. И, осознав, что наделал, пришел в ужас.
Мимо проезжал фиакр. Шарль крикнул вознице:
— Эй, друг, поезжай в полицию и привези комиссара… Галопом! Здесь человека убили!
Кучер стегнул лошадь. А Шарль, сочтя за лучшее вернуться в дом, не смог этого сделать: ведь он сам запирал ворота, а снаружи они не открывались.
И звонить не было смысла, в особняке никого больше не оставалось.
Тогда он начал ходить вдоль садов, окаймлявших авеню со стороны Мюэт веселым бордюром аккуратно подстриженных зеленых кустов. И лишь спустя час дождался наконец комиссара и смог рассказать о том, как было совершено преступление, а заодно и передать тринадцать банковских билетов.
Потом стали искать слесаря, который с превеликим трудом отомкнул калитку и парадную дверь.
Комиссар поднялся наверх и, бросив в комнату взгляд, вдруг обернулся к лакею:
— Вы же говорили, что в комнате все было вверх дном.
Шарль, казалось, так и замер на пороге: вся мебель стояла на своих обычных местах. Круглый столик красовался между окнами, стулья располагались вокруг стола, а часы заняли свое место посредине каминной полки. Осколки канделябра куда-то пропали.
— А труп?.. Господин барон… — только и мог выговорить он.
— Действительно! — воскликнул комиссар. — Где же жертва?
Он подошел к кровати. Под широким одеялом покоился генерал барон д'Отрек, бывший посол Франции в Берлине. Широкий генеральский плащ, украшенный почетным крестом, накрывал тело.
Лицо было спокойно, глаза закрыты.
— Кто-то приходил, — забормотал лакей.
— Каким образом?
— Не знаю, но кто-то приходил, пока меня не было. Вон там, на полу, валялся маленький стальной кинжал. И потом тут еще был окровавленный платок… Нет больше ничего… Все забрали… И навели порядок.
— Но кто?
— Убийца!
— Все двери были заперты.
— Значит, он оставался в доме.
— Тогда он и сейчас еще здесь, ведь вы все время были на тротуаре!
Лакей подумал, потом медленно произнес:
— Правда… правда… не отходил от ограды… И все же…
— Скажите, кого вы видели последним у барона?
— Компаньонку, мадемуазель Антуанетту.
— А где она?
— Раз постель ее не разобрана, по-видимому, воспользовалась отсутствием сестры Августы и тоже ушла. Оно и понятно, девушка молодая, красивая.
— Но как она вышла?
— Через дверь.
— Ведь вы же сами заперли на крючок и цепочку!
— Так это было позже! Она тогда, должно быть, уже ушла.
— И преступление совершилось после ее ухода?
— Конечно.
Обыскали весь дом сверху донизу, облазили чердаки и подвалы, но убийца, видимо, сбежал. Как? В какой момент? Он ли или сообщник счел за лучшее вернуться на место преступления, чтобы уничтожить то, что могло на него указать? Все эти вопросы мучили служителей правосудия.
В семь часов появился судебный медик, в восемь — шеф Сюртэ. За ними — прокурор Республики и следователь. Особняк так и кишел агентами, журналистами, приехал и племянник барона д'Отрека, члены его семейства.
