Геннадий Махаев - Убийство в Угличе
Ну, думаю, тогда с утра пешком. Может, где ни то подвезет , а в вечер по такой погоде куда идти, не лето! Переночую, думаю, в ночлежке, да с утра и в путь
— Ну, ври дальше* — подзудил Кухов.
— Да не вру я. Думаю, пойти хоть на бульвар, выпить маленько да закусить, бутылка уж была, взял у торговки требухи с хлебом, стаканчиком разжился да и пошел. Посидел, выпил немного, закусил. Ну, пойду в ночлежку, чем болтаться по городу.
И прохожу мимо другой скамейки, смотрю — стоит корзинка небольшая, огляделся, никого кругом нету. Ну, я, значит, корзинку в руки и ходу под берег.
Там посмотрел, а в корзинке шкатулка в платок женский завернута, Я ее камнем разбил, а там, батюшки, богатство-то какое! Я скорей платок да корзинку в каменьях спрятал, а шкатулку за пазуху, да и опять ходу в ночлежку к Силантьичу.
Он меня знает, за рубль отдельные комнаты сдает кому почище. Взял я комнату да там и рассмотрел все хорошо, денег там — двадцать рублей да кольца да серьги. И запонки и салфетки. Никому ничего не сказал, конечно, не дурак ведь. А утром домой на телеге, мужика за четыре рубля сторговал.
— Сережку Саньке половому и салфетки в трактире предлагал? — спросил Кухов.
— Знаете уже, ну предлагал, да не взял он.
— Что же ты так ничего и не продал?
— Кольцо одно цыганам сбагрил, а более пока ничего.
— Посиди пока. Проверим, а там видно будет.
Отправив Ваньку в камеру, потребовал к себе Зайцевых, Привели их по одному, сначала старшего Костю.
— Ну что, Аника-воин, рассказывай что на перевозе набедокурили.
— Это не мы, господин следователь, ей-богу, не мы!
— Как же не вы, когда вас местные опознали, да и Власова с Жогиным привезли — опознают.
— На переправе вот чего вышло. Мы с некоузскими, что у нас в гостях были, к ним наладились, а перевозчик вышел, вишь ты, не везет, денег требует.
— А ты как хотел, задарма что ли? — подзадорил Кухов.
— Зачем задарма, мы ему пятиалтынный давали, а он говорит: вес четверо, давай сорок копеек. А где их взять, когда все уже пропито? Я, говорю, у друзей дома есть, за тем и едем, на обратном пути рассчитаемся.
А он: много вас таких, дескать, тут ходит! Проваливай на мост! Там задарма ходят! А до моста-то сколько верст идти... Мы же выпимши, ну Колька некоузский не стерпел — дал ему в ухо.
Тот — в крик — хозяина звать да драться, ну и еще добавили.
— А нож зачем?
— Никакого ножа я не знаю, господин следователь, по харе мы ему маленько наклали, а хозяин сбег. А мы тем временем через реку и ходу! Вот и весь сказ!
— Проверим, иди посиди пока.
Андрюха Зайцев рассказал то же самое, да и протокол допроса некоузских парней все подтвердил.
— Да-а, время уж к пополудни, надо в номера идти, вот ведь служба... Все своими ногами ходишь — ходишь целый день, а случается., и напрасно.
Хоть совсем-то напрасно не бывает, если человек невиновный оказывается, то и не душе приятней, — подумал Никита Иванович, собираясь идти. Идти надо было на Вознесенскую улицу, почти в самый конец.
Выйдя из полицейского управления, он пошел через Успенскую площадь к Вознесенской улице. «Да-а-а, — подумал Кухов, — надо ведь было протоколы вскрытия посмотреть». Но возвращаться не хотелось. «Ладно, потом посмотрю!» А Шунаевых хоронить надо, уже третий день... Ну, да как господин полицмейстер распорядится...
ПЯТЬДЕСЯТ ИЛИ... ПЯТЬСОТ!!
Подойдя к номерам Хряпина, Никита Иванович подозвал дворника.
— Где сам?
— А хозяин болен, господин хороший.
— Давно?
— Да уж день шестой, наверное.
— Кто же за него?
— Старший номерной Ефим Костырев, а тебе, милок, зачем, приезжий, что ли?
— Нет, по делу (К хозяину, так где он? Дома, поди, или, может, в лечебнице?
— Дома они! Знаешь, где живет-то? А не то покажу.
— Ну покажи, я гривенник на водку дам.
— Вот премного благодарны вашей милости, а чего не показать, покажу, недалече...
— Давно в дворниках у Хряпина? — спросил Кухов.
— У Фрола Данилыча-то — порядочно, еще отец его;, царствие небесное, Данила Егорыч владели номерами, годов уж, почитай, два десятка будет.
— И всех знаешь?
— А как же — всех! Кто служит и служил раньше, кто жив, а кто и помер уж.
— Ну а старший номерной Ефим, что за человек, давно служит?
— Ефим? Да годов с восемь, наверно, сначала просто номерным был, а потом хозяин за его умение старшим поставил.
— А что за умение?
— А вот покажи ему пачку денег хоть тонкую, хоть толстую, только скажи, из каких состоит, из трешек или пятерок, тотчас скажет, сколько в ней денег.
— Да, ловок, откуда же умение у него такое?
— Кассиром где-то был, на хорошей должности.
— Чего же ушел, да в номерные, чай, жалованье меньше!
— А не знаю, милок! Не говорит, а мне что за дело!
— А как купец к нему?
— Да, вроде, все у них ладно, доверяет, стало быть, Фрол Данилыч, и то уж: шесть ден болеет а Ефим за него и все честь по чести. Ну вот и пришли господин хороший, вон дом-то энтот.
Дав дворнику пятнадцать, вместо обещанных десяти, чему тот был несказанно рад, Кухов пошел к парадной двухэтажного дома, уже довольно старого и давно не ремонтированного. Позвонив в колокольчик, стал ждать, когда откроют,
Вскоре за дверью зашаркали шаги, и глухой голос спросил: «Кого надо?».
— Господина Хряпина, — сказал следователь.
Дверь открылась, на пороге стоял старый мужик и подслеповато щурился: «Кто таков, по какой надобности к Фролу Даниловичу?».
— Следователь полицейского управления Кухов, — представился Никита Иванович.
— Следователь?! — удивился мужик, — ну, проходи, по лестнице на второй этаж! Направо дверь... Ты постучи, болеют они!
— Знаю, — откликнулся Кухов и стал подниматься по лестнице.
Поднявшись, он постучал в первую дверь и, услышав, «входите», вошел в прихожую. «В комнату проходите», — раздался голос, и Кухов увидел, как из-за неплотно задернутой портьеры ему машет рукой человек, сидящий в глубоком кресле.
— Позвольте представиться: следователь по особо важным делам при уездном полицейском управлении Кухов Никита Иванович.
— Хряпин Фрол Данилович. Чем могу служить?
— Разговор у меня к вам, господин Хряпин, да вижу вы бопьны.
— Ничего, ничего, я уже лучше себя чувствую, простыл у себя в номерах, вот и захворал, но сейчас, слава богу, ничего, так что милости просим, сейчас чаю велю подать.
