Уолтер Саттертуэйт - Эскапада
— Я думаю, она говорит правду, — повторил я.
— Ну, — сказал он, — так или иначе она довольно милая свидетельница. Хотя я должен признаться, что у меня есть некоторые сомнения насчет того, что заставило ее отправиться в комнату графа прошлой ночью.
— Она же все объяснила.
— Вернее, подобрала оправдание, — сказал он. — А я не уверен, что это равносильно объяснению.
— Она читала о медиумах. Знает, что они запасаются сведениями заранее и часто вытягивают их у прислуги.
— Допустим, она права, — сказал Марш, — и прошлой ночью в ее комнате действительно побывал граф. Мы до сих пор не установили, что было известно слугам.
— Но Бриггз знал, что Дарлин бывала в комнате графа. Та самая кухарка. Может быть, он рассказал об этом мадам Созострис. И во время сеанса она говорила как раз об этом. Возможно, мисс Тернер сделала правильные выводы из ошибочного предположения.
Мы уже шли по последнему коридору. Комнаты графа были прямо по ходу.
— Все гуще и гуще, — заметил Марш. — Горошек и пастернак, веточка петрушки, немного шалфея.
— Вот комната Карсона, — сказал я и кивнул в сторону закрытой двери.
— Камердинер. Помню.
— А вот апартаменты графа.
Я повернул ручку и распахнул дверь, затем отступил и пропустил вперед Марша.
Он оглядел гостиную, голые каменные стены, старую дубовую мебель и персидский ковер.
— Настоящая спартанская обстановка, — заметил он. — Но, бог мой, до чего же великолепный ковер! — Он взглянул на меня. — Курдский. Сеннех. — Он еще полюбовался ковром. — Семнадцатый век, если не ошибаюсь. Бесценный. Просто кощунство позволять ему вот так лежать.
Он деликатно обошел ковер, пройдя по деревянному полу. Я двинулся за ним, сержант Медоуз — за мной. Марш в последний раз взглянул на ковер и открыл дверь в комнату графа.
Он остановился на пороге, приглядываясь к косяку. Протянул руку и коснулся пальцами дерева.
— Как утверждает Гудини, — сообщил я, — с дверью никто не химичил.
— Гм-м-м, — протянул он, не глядя на меня. — Вы уже говорили. — Он сделал шаг вперед и осмотрел сломанную скобу, в которую вставлялась щеколда. Он также внимательно оглядел край двери, пробежав по нему пальцами. Кивнул сам себе и вошел в комнату. Мы с сержантом Медоузом последовали за ним.
Огонь в камине давно погас, и в комнате было прохладно. Я все еще ощущал запах пороха, но теперь едва уловимый, вперемешку с запахом пыли и ветхости.
— Где лежал револьвер? — спросил у меня Марш.
Я показал.
— Где-то здесь. Золу до сих пор видно. По всему полу.
Сержант Медоуз подошел к окну, остановился и вытянул шею силясь посмотреть вниз.
— Гм-м-м, — проговорил Марш. — Итак. — Он наклонился и принялся разглядывать пол. — Следы. Здесь явно резвилась стая диких зверей.
— Мы все тут были. Дойл, лорд Перли, Гудини. А потом старший инспектор Хонниуэлл со своими людьми.
Марш все еще стоял согнувшись.
— Вы на золу смотрели, когда зашли в первый раз?
— Да. Никаких следов. Да и откуда им взяться. Золу выдуло из камина, когда мы выломали дверь.
— Гм-м-м. — Не разгибаясь, Марш сделал шаг-другой, продвинувшись на несколько дюймов к стене. — Очень интересно, — заметил он.
— Что?
— Тут имеются любопытные следы, они ведут к стене — как будто здесь топтались, — а назад не возвращаются. — Он выпрямился и взглянул на меня.
В этот миг каменная стена внезапно раздвинулась, вернее, часть ее, похожая на дверь, и из темного проема вышел Великий человек. В одной руке он держал горящий железнодорожный фонарь и улыбался своей широкой обворожительной улыбкой.
— Следы, естественно, мои, — сказал он.
Глава тридцать третья
Насчет выходов Великий человек был большой специалист. Марш тоже умел принимать нужное положение и изысканно улыбаться.
— Господин Гудини, — сказал он, — какой приятный сюрприз!
Великий человек проигнорировал его и обратил свою ухмылку ко мне.
— Видите, Фил? Я уже кое-что обнаружил, нечто очень важное.
— Вижу, Гарри. Куда ведет этот ход?
— Там есть лестница. — Он поднял лампу и осветил проем. Узкая лестница вела вниз, в темноту. Он снова повернулся ко мне. — Она ведет, кажется, в туннель, который, похоже, огибает весь Мейплуайт. Из туннеля в разные комнаты дома ведут лестницы.
— Как вы это обнаружили? — спросил я.
— Простая логика, — сказал он. И повернулся к Маршу: — Объяснить?
— Ну разумеется, — ответил Марш. — Мне не терпится услышать. — Он повернулся, деликатно смахнул рукой пыль с покрывала и уселся на кровать с таким видом, будто это было театральное кресло. Сложил руки на коленях и уставился на Великого человека, подняв брови в знак внимания. Показного внимания.
Великий человек поставил фонарь на пол. Потер руки.
— Итак, — начал он, — мы столкнулись здесь, в Мейплуайте, с чередой загадочных событий. Даже Гудини на какое-то время был сбит с толку. Но потом мне пришло в голову, что все они по форме напоминают примитивный трюк, вроде тех, что исполняются заурядными фокусниками. — Он взглянул на меня. — А что требуется для выполнения всяких фокусов, Фил?
— Может, вы сами скажете, Гарри.
Инспектор Марш поморщил брови и склонил голову, тщательно изучая свои ногти на левой руке.
— Подгадать время, — проговорил Великий человек. — Управлять им. И для этого, разумеется, использовать разные хитроумные штуки. — Гарри сунул руки в карманы и принялся ходить взад-вперед. Он говорил серьезно и четко, как профессор, читающий лекцию для слабоумных. — Итак, чтобы понять, как достигается успех в фокусе, мы должны отбросить прочь всякие теории. Все до единой. Но в случае со смертью графа даже Гудини изменил этому правилу. Я поверил, что граф парализован и не может встать с кровати. Так думали и все мы. Но рассказ мисс Тернер о том, что граф приходил к ней в комнату, нарядившись призраком, вызвал у меня кое-какие сомнения.
— Я думал, вы ей не поверили, — заметил я.
— Ага, — сказал он. — Это было до того, как я поразмыслил над собственными предубеждениями. Но, допустим, сказал я себе, мисс Тернер говорит правду. Допустим, граф мог двигаться. И если он действительно пробрался к ней в комнату ночью в пятницу, то как он ухитрился сделать так, что его никто не заметил?
Марш оторвал глаза от ногтей и нахмурился.
— Была глухая ночь. Его никто не видел.
— Но разве он мог это знать наверняка? Единственный свидетель — и всем его забавам конец. И если допустить, что на следующий день граф покончил с собой, каким образом он сумел незаметно взять из зала револьвер?
