Рекс Стаут - Золотые пауки (сборник)
– Пора ложиться спать. Из-за этой абракадабры у меня начинается несварение желудка. Чтиво для слабоумных. Спокойной ночи.
В среду утром Вульф попытался меня надуть. Как правило, согласно заведенному распорядку, его день начинался в восемь часов: босс завтракал у себя в комнате, одновременно просматривая утреннюю газету, после чего брился и одевался. С девяти до одиннадцати он неизменно торчал в оранжерее, ходил туда, как на работу. До одиннадцати в кабинет Вульф сроду не спускался, и детективному делу смешиваться с орхидеями никогда не дозволялось. Но в ту среду он сжульничал. Пока я сидел на кухне с Фрицем, наслаждался блинчиками, копчеными колбасками и медом и наливался кофе, изучая прессу (я дважды перечитал сообщение «Газетт» о том, что Вульфа отправили в отставку), он прокрался вниз в кабинет и слинял с кипой комиксов про Ослепительного Дэна. Я заметил это только потому, что перед завтраком заходил туда немного прибраться, а глаз у меня наметанный. Похоже, босс не на шутку разозлился и решил любой ценой добраться до истины. Что же, я со своей стороны прекрасно его понимал и всей душой поддерживал. Будучи человеком благородным, я не только не стал измышлять предлог для путешествия на крышу, дабы застукать Вульфа за занятием, по его словам, абсолютно несовместимым с цветоводством, но даже потрудился покинуть кабинет, когда он спустился в одиннадцать часов, чтобы предоставить ему возможность незаметно подкинуть Дэна обратно.
В тот день после завтрака мне первым делом предстояло выполнить кое-какие указания, которые Вульф дал мне накануне вечером. Поскольку в учреждениях, расположенных на Манхэттене, свой собственный рабочий график, я смог дозвониться в Корпорацию звукозаписи лишь в 9.35. Затем потребовалось некоторое время, чтобы уболтать их и убедить приехать немедленно; мне пришлось упомянуть имя Ниро Вульфа, иначе бы ничего не вышло. Однако, дав обещание, эти ребята сдержали свое слово. В начале одиннадцатого с коробками оборудования и наборами инструментов прибыли два сотрудника корпорации. Менее чем за час они все нам установили, причем сделали это на диво аккуратно и толково. Чтобы выявить что-либо подозрительное в кабинете, потребовался бы тщательный обыск, а провод на кухню, проложенный по плинтусу, не вызвал бы подозрений, даже будучи замеченным.
Из-за постоянных телефонных звонков сосредоточиться за печатной машинкой оказалось просто невозможно – звонили главным образом журналисты, желавшие поговорить с Вульфом или, за неимением его, хотя бы со мной, – и в конце концов мне пришлось попросить Фрица самому снимать трубку и давать всем от ворот поворот. Мне он переадресовал один-единственный звонок, из конторы окружного прокурора. Только представьте, они имели наглость попросить меня приехать к ним, чтобы что-то уточнить. Я ответил, что занят: рассылаю резюме работодателям и изучаю объявления о трудоустройстве, – словом, никак не могу позволить себе впустую растрачивать время. Через полчаса Фриц вновь переключил телефон на меня. На этот раз дал знать о себе сержант Пэрли Стеббинс. Он был изрядно зол и принялся ругаться на Вульфа: дескать, тот не имел права сообщать всем подряд новость о лишении его лицензии, ведь пока это всё лишь неофициально. Затем он мрачно поинтересовался, где я рассчитываю оказаться после того, как отказался сотрудничать с окружным прокурором по делу об убийстве, особо подчеркнув, что труп обнаружил я. Сержант заявил, что я могу выбирать из двух вариантов: быстренько примчаться в Управление самому, или же подождать, пока за мной пришлют машину и приволокут туда как миленького. Я подождал, пока он выдохнется, и спокойно ответил:
– Послушай, дружище, я что-то не слышал, чтобы наш город переименовали в Москву. Если мистер Вульф хочет оповестить всех о том, что он остался без работы, в надежде, что кто-нибудь пустит шляпу по кругу или предложит ему место портье, то это его личное дело. Что же до моего сотрудничества, идите вы к черту. Вы и так повесили на меня обвинения по двум статьям, и по совету адвоката и своего врача я остаюсь дома, принимаю аспирин и полощу горло сливовым соком с джином. Если вы припретесь сюда – неважно, кто, – без ордера на обыск вы не войдете. А если заявитесь, чтобы обвинить меня в чем-нибудь еще – скажем, в жестоком обращении с животными, поскольку я открыл окно в комнате с обезьянкой, – то можете либо ждать на крыльце моего выхода, либо расстрелять дверь, это уж как захотите. А теперь я вешаю трубку.
– Черт, да послушай ты минуту.
– До свидания, ты, ничтожество в погонах.
Я положил трубку на рычаг, посидел с полминуты, успокаиваясь, и снова принялся печатать. Незадолго до полудня меня вновь оторвали от работы, на сей раз Вульф. Он сидел за своим столом и анализировал сагу об Ослепительном Дэне. Внезапно услышав свое имя, я развернулся к нему:
– Да, сэр?
– Взгляни-ка на это.
Вульф пихнул лист «Газетт» по столу, и я встал и взял его. То был эпизод из воскресного приложения четырехмесячной давности: цветной, на полстраницы. На первой картинке Ослепительный Дэн катил на мотоцикле по проселочной дороге мимо придорожного знака с надписью:
Персики прямо с дерева!Агги Гул и Хагги КрулНа второй картинке О. Д. уже остановил свой мотоцикл возле персикового дерева, увешанного красными и желтыми плодами. Рядом стояли две женщины, предположительно Агги Гул и Хагги Крул. Первая была сгорбленной старушкой, одетой чуть ли не в мешковину, как мне показалось, а вторая – розовощекой девушкой в норковой шубке. Если вы скажете, не может быть, чтобы в норковой шубке, я отвечу, что лишь описываю то, что увидел. О. Д. говорил в своем облачке: «Дайте десяток».
На третьей картинке девушка протягивала О. Д. персики, а старушка тянула руку за платой. На четвертой бабка отдавала О. Д. сдачу с купюры. На пятой она вручала девушке монету со словами: «Вот твои десять процентов, Хагги», а та отвечала: «Большое спасибо, Агги». На шестой О. Д. спрашивал у Агги: «Почему вы не делитесь поровну?» – и Агги объясняла ему: «Потому что это мое дерево». На седьмой картинке О. Д. снова катил на мотоцикле, но тут я решил, что с меня довольно, и вопросительно взглянул на Вульфа:
– Я должен это как-то прокомментировать?
– Да, если можешь.
– Я пас. Если это реклама Национальной лиги промышленников, то материал подан неудачно. А если вы имеете в виду норковую шубку, то Пэт Лоуэлл вряд ли заплатили за то, что она в ней позировала.
Вульф хмыкнул:
– Издавалось еще два похожих эпизода, в прошлом и позапрошлом году, с теми же самыми персонажами.
