Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье
– Бедняжки! Такое потрясение! Как мило, что вы к нам пришли. Надеюсь, Саймон извинился за то, что я не зашла к вам сама, но мне весь день вздохнуть некогда было: то дом, то приходские хлопоты, то Женский институт. Проходите, присаживайтесь у камина. Дорогая, вы-то, разумеется, старый друг, хотя вряд ли меня помните. Позвольте, муж поможет вам снять пальто. Какое чудесное платье! Прелестный цвет. Надеюсь, вы не против, что я так говорю. Я люблю, когда вокруг радостные цвета и радостные лица. Идите, сядьте на диван, вот сюда, к этой зеленой подушке – будет очень живописно… Нет-нет, лорд Питер, не садитесь! Это кресло-качалка, оно нападает на людей врасплох. Мужчины обычно выбирают вот это – хорошее, глубокое. Саймон, куда ты подевал сигареты?
– Вот же они, вот. Надеюсь, вам понравятся. Сам я курю трубку и, боюсь, не разбираюсь. О нет, благодарю вас, благодарю вас – трубка только после ужина. Я попробую сигарету, просто для разнообразия. Дорогая, ты не присоединишься к нам в этом маленьком распутстве?
– Ох, обычно я себе не позволяю, – сказала миссис Гудакр, – из-за прихожан. Это очень глупо, но надо же подавать пример.
– Те прихожане, что перед вами, – заметил Питер, убедительно чиркая спичкой, – уже безнадежно развращены и вряд ли покаются.
– Ну тогда я, пожалуй, попробую, – решилась супруга викария.
– Браво! – сказал мистер Гудакр. – Вот теперь у нас и вправду веселая вечеринка. Итак! Разливать херес – моя привилегия. Думаю, не ошибусь, если скажу, что херес – единственное вино, с которым мирно уживается богиня Никотиния.
– Совершенно верно, падре.
– О, вы согласны! Очень рад, очень рад. А вот – ах да! Попробуете этих маленьких печений? Какое замечательное разнообразие! Прямо-таки embarras de richesses![225]
– Они так продаются, это ассорти, – просто сказала миссис Гудакр. – Называется “коктейльное печенье”. На прошлой игре в вист они у нас тоже были.
– Конечно, конечно! А какие тут с сыром внутри?
– Эти, кажется, – сказала многоопытная Гарриет, – и те длинненькие.
– Так и есть! Сколько всего вы знаете. Прошу, проведите меня по этому восхитительному лабиринту. Надо заметить, что собраться вот так перед ужином – это прекраснейшая идея!
– Вы точно не хотите с нами поужинать? – заботливо спросила миссис Гудакр. – Или остаться на ночь? Гостевая комната у нас всегда наготове. Неужели вам уютно в Толбойз после всех этих ужасов? Я велела мужу сказать вам, что если мы можем хоть чем-то помочь…
– Он добросовестно передал ваше любезное предложение, – ответила Гарриет. – Вы очень добры. Но, право же, у нас все в порядке!
– Что ж, думаю, вам хочется быть вдвоем, так что я не буду навязываться, как старая клуша. В нашем положении вечно суешь нос в чужие дела – с самыми благими намерениями. Я убеждена – это дурная привычка. Кстати, Саймон, бедная миссис Селлон ужасно расстроена. Нынче утром она заболела, нам пришлось послать за фельдшерицей.
– Да что же это! – воскликнул викарий. – Несчастная женщина! Марта Раддл на дознании наговорила что-то несусветное. В этом не может быть ни капли правды.
– Разумеется. Чепуха. Марта Раддл любит быть в центре внимания. Зловредная тетка. Хотя нельзя не признать – даже при том, что мистер Ноукс теперь мертв, – он был препротивным стариком.
– Но конечно, не в том смысле, дорогая?
– Как знать. Но я хотела сказать, что не виню Марту Раддл за нелюбовь к нему. Тебе-то хорошо, Саймон. Ты всегда ко всем милосерден. К тому же ты с ним ни разу не говорил ни о чем, кроме сада. Хотя на самом деле там вся заслуга Фрэнка Крачли.
– Фрэнк и правда очень искусный садовник, – подтвердил викарий. – У него любая работа спорится. Моментально нашел поломку в моторе моего автомобиля. Уверен, он далеко пойдет.
– С девушкой по имени Полли он уже далековато заходит, – парировала его жена. – Пора бы назначать день свадьбы. Ее мать на днях ко мне приходила. “Миссис Мэйсон, вы же знаете девушек, они теперь совершенно неуправляемые, – сказала я ей. – На вашем месте я бы поговорила с Фрэнком и спросила, какие у него намерения”. Но что мы все о приходских делах.
– Мне должно быть стыдно, – сказал викарий, – что я плохо думал о Фрэнке Крачли. И о бедном Уильяме Ноуксе тоже. Скорее всего, это пустые сплетни. Подумать только! Когда я заходил туда в прошлый четверг, он уже лежал мертвый! Помню, я специально к нему зашел, хотел подарить Teesdalia nudicaulis для альпийской горки – он любил скальные растения. Сегодня утром я с большой грустью посадил ее здесь.
– Вы любите растения еще сильнее, чем он, – заметила Гарриет, оглядывая обшарпанную комнату, уставленную цветочными горшками.
– Боюсь, я вынужден согласиться с вашим укором. Садоводство – моя слабость. Жена говорит, что оно слишком дорого обходится, и, полагаю, она права.
– Я говорю, что ему нужна новая сутана, – рассмеялась миссис Гудакр, – но если ему милее альпийские горки, это его дело.
– Интересно, – мечтательно протянул викарий, – что станет с растениями Ноукса. Видимо, отойдут Эгги Твиттертон.
– Не знаю, – сказал Питер. – Вероятно, все продадут за долги.
– Как же так! – воскликнул викарий. – Ох, надеюсь, за ними будут правильно ухаживать. Особенно за кактусами. Они нежные создания, а холода не за горами. Помню, в тот четверг заглянул в окно и подумал, что нехорошо оставлять их в этой комнате без камина. Пора их на зиму убирать под стекло. Особенно большой в подвесном горшке и тот новый, что стоит на окне. Но вы, разумеется, будете хорошо топить.
– Конечно будем, – кивнула Гарриет. – Теперь, когда у нас вычищены трубы – с вашей помощью. Надеюсь, ваше плечо уже не болит.
– Еще ноет. Совсем немного. Но пустяки, легкий ушиб, и все… Если их будут продавать, надеюсь предложить цену за кактусы, если только Эгги Твиттертон не захочет выкупить их для себя. И конечно же с твоего позволения, милая.
– Честно говоря, Саймон, я считаю эти кактусы отвратительными и уродливыми. Но готова их приютить. Я же знаю, ты много лет по ним сохнешь.
– Надеюсь, что не сохну, – сказал викарий. – Но, боюсь, должен сознаться в слабости к кактусам.
– Это нездоровая страсть, – ответила жена.
– Но, дорогая, дорогая, не стоит так преувеличивать. Прошу, леди Питер, еще бокал хереса. Не отказывайтесь!
– Мне горошек-то ставить, мистер Бантер? Бантер, прибиравший в гостиной, прервал свое занятие и подошел к двери с некоторой поспешностью.
– Я займусь горошком, миссис Раддл, когда придет время. – Он взглянул на часы, которые показывали пять минут седьмого. – Его светлость очень придирчив к горошку.
– Да ну? – Похоже, миссис Раддл восприняла реплику как приглашение к разговору, так как появилась на пороге. – Совсем как мой Берт. Бывало, говорит:
