Найо Марш - Заклятье древних Маори
— О Боже!
Актёр потупил взор, потом развернулся на каблуках и быстро прошагал к своей комнате. Уже перед самой дверью он остановился и громко произнёс:
— Похоже, вы сели в лужу, доктор!
Не дожидаясь ответа, Гаунт скрылся в комнате и зычно позвал Колли.
Неловкое молчание нарушил Фолс:
— До чего мистер Эру Саул любит кричащие тона в одежде, — произнёс он.
В золотых лучах солнца рубашка удалявшегося Эру и впрямь отливала ярким багрянцем.
— Да он вообще никогда не расстаётся с этой рубахой, — сказала Барбара, высовываясь из окна. — Сто лет, наверное, её не стирал.
Дайкон, в любую секунду ожидая, что доктор Акрингтон взорвётся, поспешно добавил:
— Это верно. Он носил её и в тот день, когда Смит чуть под поезд не угодил.
— Точно.
— Ничего подобного! — вдруг заявил полковник Клэр.
Все уставились на него.
— Как же так, папочка! — укоризненно произнесла Барбара. — Разве ты не помнишь, как мы позвали его тогда в столовую, чтобы подтвердить слова Смита. На нем была именно эта рубашка. Помнишь, Сим?
— Да какая разница-то? — хмыкнул Саймон. — Ну, была. Не все ли равно?
— Вы ошибаетесь, — отрезал полковник.
— Эдвард, — развёл руками доктор Акрингтон. — Какая муха тебя укусила? Он был в красной рубашке.
— Нет!
— В красной, Эдвард!
— Нет, Джеймс.
Уэбли не выдержал.
— С вашего позволения, я продолжу осмотр, — сказал он и, метнув презрительный взгляд на полковника, скрылся в комнате Квестинга.
— Я знаю, что на нём была другая рубашка, — не унимался полковник Клэр.
— Неужели ты когда-нибудь обращаешь внимание на то, кто в чём ходит?
— Может, и нет, Джеймс. Но я точно помню, что тогда он был в голубой рубашке.
— Уймись, отец, — сказал Саймон. — На нем была та же рубашка, что и сейчас. Малиново-красная.
— Может, я и не такой наблюдательный, как вы, но эти слова я запомнил точно. Голубая рубашка.
— Это уже становится занятным, — вмешался мистер Фолс. — Трое из вас уверяют, что рубашка была красная, а один готов присягнуть, что — голубая. А вы на чьей стороне, Белл?
— О, я как раз посередине, — сказал Дайкон. — Эру был в красной рубашке, но я согласен с полковником: Квестинг и впрямь сказал, что рубашка была голубая.
— Я просто не понимаю, что происходит! — взвился доктор Акрингтон. — Массовое помешательство, что ли? Ну что вы тут набросились, как стервятники, на эту идиотскую рубашку, когда нам нужно обдумать, кто мог убить Квестинга?
— А вот мне любопытно, каким образом рубашка мистера Саула могла так быстро изменить цвет, — произнёс мистер Фолс. — Может быть, нам стоит послушать, что скажет по этому поводу мистер Смит? Где он?
Саймон, не сходя с места, заорал:
— Эй, Берт!
Минутой спустя Смит вернулся на веранду.
— Ну что ещё? — недовольно буркнул он.
— Не могли бы вы разрешить наш спор? — спросил мистер Фолс. — Помните, в тот вечер, когда вы едва спаслись из-под колёс поезда, Квестинг заявил, что оставил вас на попечение парня в голубой рубашке?
— Что?
Мистер Фолс повторил свой вопрос.
— Ну да, там был Эру Саул. Он и помог мне добраться до дома. А в чём дело?
— На нем была голубая рубашка?
— Да.
— Не голубая, а красная! — в один голос вскричали Саймон и доктор Акрингтон.
— Если Квестинг скаэал, что голубая, значит — голубая, — упрямо возразил Смит. — Мне-то, конечно, тогда было не до того. Впрочем, я и сам помню. Точно, голубая.
— Ты, наверное, дальтоник, — ухмыльнулся Саймон. — Голубой цвет от красного отличить не можешь.
Разразился спор. Смит ушёл, пьяно поругиваясь, а Саймон прокричал вдогонку:
— Ты просто доверился Квестингу, вот что! В следующий раз ты ещё скажешь нам, что в тот день он и в самом деле мотался в бухту Похутукава.
Смит замер на месте.
— Конечно, мотался! — проорал он.
— Вот как? А ты знаешь, что он сходу согласился со словами дяди Джеймса, что, мол, как жаль, что деревья ещё не цветут. Тогда как на самом деле они были в самом цвету!
— Ничего не знаю. В тот день он, безусловно, ездил в бухту. Он и Хойю с собой брал. Можете спросить у неё. Эру мне все рассказал. И вообще — катитесь к дьяволу! — закончил Смит и скрылся за домом.
— Как вам это понравится? — вскричал уязвлённый Саймон. — Может, Эру переоделся на кухне? Или Квестинг видел кого-нибудь другого?
— В залив он точно не ездил, — твёрдо заявил доктор Акрингтон. — С цветущими похутукавами я его ловко подловил. Посадил в калошу. Эй, Хойя!
Полминуты спустя на веранду вышла заплаканная Хойя.
— Чего вам? — спросила она, всхлипывая.
— Ты ездила с мистером Квестингом в бухту Похутукава в тот день, когда Смит чуть не попал под поезд?
— Мы ничего плохого не делать, — взвыла бедная девушка, от огорчения переходя на ломаный английский. — Только ехать залив и вертеться сюда. Вертухаться, — поправилась она. — Ни раз не стать, весь время только ехать.
— Вы видели похутукавы? — спросил Саймон.
Неожиданно девушка хихикнула.
— Как можно быть залив Похутукава и не видеть похутукавы? Конечно, видели. Они цвели как ненормальные!
— Скажи, а не переодевал ли Эру Саул в тот вечер свою рубашку на кухне?
— Ещё чего! — взвизгнула Хойя. — Да я бы ему весь башка оторвать!
— Тьфу, черт! — в сердцах сплюнул Саймон. Хойя умчалась прочь.
— По — моему, уже пора обедать, — сказал полковник. Он проследовал за Хойей в дом, громко призывая жену.
— Господи, что за бардак! — проронил доктор Акрингтон.
Из комнаты Квестинга вышел сержант Уэбли.
— Мистер Белл, — позвал он, — можно вас на минуточку?
IV
«Я чувствую себя так, будто сам убил беднягу Квестинга, — подумал Дайкон. — Чертовски нелепо.»
В комнате Квестинга все оставалось по-прежнему, как и накануне вечером. Уэбли прошагал к туалетному столику и, взяв с него какой-то конверт, протянул Дайкону. Молодой человек с изумлением разглядел на конверте собственное имя. Надпись была сделана тем же витиеватым почерком, что и драгоценная расписка Смита.
— Прежде чем вы его вскроете, мистер Белл, я бы хотел позвать свидетеля, — произнёс сержант.
Он высунул голову наружу и что-то невнятно пробормотал. В следующее мгновение в комнате появился мистер Фолс.
— Господи, но с какой стати ему вздумалось писать мне? — изумился вслух Дайкон.
— Сейчас выясним, мистер Белл. Прошу вас, распечатайте конверт.
Послание было написано зелёными чернилами на бланке, согласно шапке которого мистер Квестинг представлял деловые интересы нескольких компаний. Письмо было датировано вчерашним днём, а сделанная наверху надпись гласила: «Строго конфиденциально».
