Саймон Толкиен - Последний свидетель
— Просто я хотел сказать, что в тот момент, когда видел их, они ничего не трогали. Правда, Роузи чуть позже сделал это.
— И еще Роузи назвал мою клиентку по имени?
— Да, так оно и было. Сказал, что она объяснила ему, как работает механизм тайника.
— Как нельзя более кстати, не правда ли, Томас?
— Вам не обязательно отвечать на этот вопрос, Томас, — перебил Майлза судья. — А вы, мистер Ламберт, задавайте свидетелю вопросы и приберегите свои комментарии для присяжных. Сколько можно повторять одно и то же, мистер Ламберт?
— Прошу прощения, ваша честь. — И Майлз добродушно улыбнулся судье. Все эти выпады и нравоучения старого Грэнджера, похоже, не производили на Ламберта ни малейшего впечатления. Он неуклонно шел намеченным курсом, медленно, но уверенно подводя свидетеля к опасным рифам.
— И еще Роузи при этом сказал: «Мать твою! Да все эти долбанные окна заперты!» Имея в виду окна в доме в день убийства вашей матушки?
— Не знаю. Я много думал об этом, но не знаю, не помню…
— И, однако же, это не помешало вам написать во вторых показаниях о возвращении Роузи, что вы узнали голос мужчины со шрамом?
— Да. Если б услышал его еще раз, непременно узнал бы. Но маму убили за год до их возвращения.
— Так вы не можете утверждать, что об окнах говорил мужчина со шрамом, однако слова его помните точно?
— Да.
— Ясно. Что ж, посмотрим, чем кончилась эта история. Вы услышали сирену, Роузи умолк на полуслове, а потом они с Лонни выбежали через входную дверь? Верно?
— Да.
— И тогда вы выбрались из скамьи и ответили на звонок домофона?
— Да. Я нажал на кнопку и отпер ворота для полиции.
— Но сперва вы говорили по домофону с офицером Хьюзом. Я не ошибся, Томас?
— Не знаю, не помню.
— Вчера он давал показания, рассказал нам, как все было. Сказал, что вы спросили его, кто это, в ответ он представился офицером полиции. И уже после этого вы нажали на кнопку и открыли ворота. Вы согласны с показаниями Хьюза, Томас?
— Ну, да, наверное. Я растерялся, запаниковал. И не помню, что тогда говорил.
— Что ж, тогда принимаю ваш ответ как положительный. Теперь по показаниям офицера Хьюза вы знаете, что полиция была у ворот. Вам известно также, что Лонни и Роузи припарковали свою машину на лужайке за домом. Отсюда следует неизбежный вывод: в тот момент они бежали к своей машине. Вы знали это и, однако же, почему-то не сказали офицеру Хьюзу по домофону, что грабители здесь, только что покинули дом, что полиция должна отрезать им путь к бегству. Вместо этого просто отперли полицейским ворота, и все?
Майлз задал этот последний вопрос с особым нажимом, что заставило присяжных сфокусировать все свое внимание на Томасе. Но тот медлил с ответом. В этот момент он походил на игрока в шахматы, который вдруг заметил, что его король находится под угрозой массированной и непредвиденной атаки. И теперь отчаянно, но напрасно искал ход, который мог бы предотвратить неизбежное поражение.
— Не знаю, — ответил он после паузы. — Я как-то об этом не думал. Ведь грабители могли убить меня, если б обнаружили. Наверное, решил, что промолчать будет безопаснее.
— Но ведь вы находились в безопасности. Мужчины уже ушли. И вам представилась возможность схватить убийц матери.
— Я об этом не подумал.
— Не подумали. Как-то не складывается, Томас. Не имеет смысла, поскольку ничего этого на самом деле не было, верно?
— Нет, было. Клянусь!
— Как не вписывается и тот факт, что полиция нашла северную калитку запертой.
— Должно быть, это они заперли ее, когда убегали. Специально, чтобы сделать вид, будто не заходили вовсе.
— Будто их там и не было?
— Да.
— А вот это уже больше похоже на правду, не так ли, Томас? Вы все это выдумали. Сочли, что истории с медальоном недостаточно, а потому в ход пошел чистой воды вымысел о том, что Роузи вернулся, не забыл упомянуть при этом имя Греты, а заодно и книжный шкаф. И все это с одной-единственной целью, засадить вашу мачеху за решетку. Я прав, Томас?
— Нет! Нет! — Этот крик, казалось, вырвался у Томаса из глубины души. Лицо его исказилось от боли, но ничто не могло удержать Майлза от достижения намеченной цели.
— Это ведь вы открыли входную дверь, пока полицейские еще не подошли и не могли видеть, чем вы занимаетесь?
— Нет. Они оставили дверь открытой.
— Кто?
— Лонни и Роузи.
— Лонни и Роузи! Уж не знаю, откуда вы взяли эти имена. Может, насмотрелись боевиков по телевизору. Но суть в том, что имена эти — чистой воды вымысел. Как, впрочем, и вся эта печальная история.
— Ничего подобного. Они приходили за мной! И снова придут. Точно вам говорю.
— Неужели, Томас? Неужели придут? — На круглой физиономии Майлза читалось недоверие. Он не стал дожидаться ответа на этот, последний вопрос, уселся на скамью прежде, чем Томас успел раскрыть рот.
ГЛАВА 22
На заднем сиденье служебной машины Питер нервно барабанил пальцами по кожаному портфелю, лежавшему у него на коленях. Впереди, по ту сторону от Лудгейт-Серкус, яркое солнце освещало купола величественного собора Святого Павла. Движение на Флит-стрит было плотным, машины двигались еле-еле, что затрудняло продвижение к Олд-Бейли, а потому ему было не до созерцания окрестных красот. Он уже на целых пять минут опаздывал на встречу с Гретой и был почти близок к отчаянию. Барабанная дробь по портфелю начала отзываться болезненным стуком в висках, и голову он держал еще более прямо и напряженно — так что на шее, над тугим воротничком рубашки, выступили толстые синие вены.
Эта неделя судебного процесса давалась Питеру нелегко. Он почти не спал, лицо осунулось, сказывались напряженная работа и беспокойство о жене. Под глазами темные мешки, уголок губ начал дергаться в мелком нервном тике. Мысли метались между происходившим в суде и сложными переговорами по вооружениям, которые как раз достигли своего апогея. Питер начал замечать под дружескими масками на лицах гражданских участников этих переговоров все возрастающее сомнение. Он чувствовал: это всего лишь вопрос времени, скоро он совершит какую-то роковую ошибку, и его доселе блестящая карьера будет разрушена.
Теперь Питер понимал: не надо было назначать эти переговоры на время судебного разбирательства. Но он наивно полагал, что работа послужит отвлекающим моментом, что уж лучше часами просиживать в Министерстве обороны, чем в коридоре у двери в зал суда, гадая о том, что же там происходит. Он пытался утешиться одной мыслью: скоро все это кончится, старался не думать о возможности признания Греты виновной. Лишь в снах видел он, как Грете зачитывают приговор, а потом уводят в наручниках, и он от ужаса тотчас же просыпался, весь в холодном поту и с громко бьющимся сердцем. Чтобы успокоиться, он протягивал в темноте руку, дотрагивался до спящей рядом жены.
