Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер
Номер 1104. Перестарался. Через минуту я вылезаю на тротуар у номера 1038. Бледная и обеспокоенная Дездемона Келли встречает меня в дверях.
— Докладываю о прибытии, — улыбаюсь я ей.
— С вами все в порядке?
Я удивленно вздымаю брови:
— А что могло со мной случиться?
— Ну… Там пальба на улице. Я думала…
— А, это… — Я отмахнулся, как от мелкой мошки. — Так, пустяки. Чуток чикагского конфетти. Они гнались за парнем, который ехал рядом со мной. Ухлопали. — Я решил добавить красок: — И жену его с ребенком, — широкими мазками расцветил я картину.
Дездемона заметно побледнела.
— Жену с ребенком? — ужаснулась она.
— А как же! Сосунок ведь мог показать на дядю погремушкой. Нельзя допускать оплошностей в работе.
Я усадил ее в машину. Предложил даме сигарету, закурил сам. И мы направились к городу.
— Мистер Уоррен, — произнесла она медленно и тихо, — вы, наверное, думаете, что я не лучше убийцы.
— Это зависит от того, насколько хорош убийца, — отшутился я и швырнул окурок на мостовую.
— Вы думаете, что это устроила я.
— Да ну? Вас интересно послушать, Одиллия.
И она замолчала.
— Каков у вас план действий? — спросила она через милю.
— Ресторан, танцзал, затем отдых в «Стоповер-инн»… денек-другой…
Она поморщилась:
— А вы не… — опять замолкла.
— Не боитесь встретить ребятишек? — помог я. — Надеюсь, дорогая Джессика. Видите ли, Джоконда, мне закапали в уши, что этот Льюис — или кто там хлопнул Фуллера — пытался объехать трудовой коллектив банды. Из-за этого старик Фуллер и скончался.
Она пристально смотрела на меня. Казалось, что ее лицо снова побледнело. Может быть, от света голубой вывески аптеки. Молчала и смотрела на меня.
Мы прибыли к «Стоповеру». Тьма и тишь. Дездемона вышла, приказав мне оставаться в машине. Она, видишь ли, не хотела, чтобы кто-то увидел ее со мной. Зашла, снова вышла, поманила меня к себе. Я последовал за ней. Прыщавый парень почивает, размазавшись по столу, освещенный настольной электрической лампой под зеленым абажуром. Дездемона поднесла палец к губам.
— Спокойной ночи! — прошептала она, послала мне воздушный поцелуйчик и исчезла в служебке.
Я поднялся по лестнице наверх, прошел к 317-му номеру. Вошел, закрыл и запер дверь, дернул — дверь без усилия распахнулась. Кто-то потрудился и удалил засов замка.
— Фу, какая грубая работа! — возмутился я, закрыл дверь и подтащил к ней умывальник. Так, на всякий случай. Вытащил свою любимую игрушку, проверил ее, спрятал в карман. Стоя у окна, разделся до пояса, накинул пижаму, выключил свет и снова оделся. Подошел к открытому окну, выглянул.
Ночь, конечно, выдалась темная, но не настолько, чтобы не разглядеть широкой плоской прогулочной палубы под окном, ведущей к номеру 313-му. Скорее всего, крыша балкона нижнего этажа. Туда я немедленно и направился. Номер оказался пустым. Вообще, судя по набору ключей, висевших внизу у стола портье, никто, кроме меня, не воспользовался в ту ночь услугами этого прелестного заведения. Устроившись под дверью, я приготовился терпеливо ждать.
Ждать пришлось около получаса. Какие-то часы в отдалении пробили два. Прошло еще минут десять, и я что-то услышал. Это «что-то» кралось по коридору, сигнализируя о своем приближении еле уловимыми вибрациями стенных панелей. Потом я почувствовал еще что-то. Новое движение, неизвестно откуда, но не из коридора.
Я отпрянул в глубь комнаты и ощутил прикосновение руки к щеке.
Не пойму, почему я не выстрелил. Возможно, из-за мягкости прикосновения. Возможно, меня предупредил звук ее дыхания.
— Мистер Уоррен, — шепнула она.
— Здесь и готов.
— Я думала, что вы в своей комнате. Прошу вас, отойдите в угол. В угол, ради бога.
— Спасибо, мне и здесь неплохо.
— Ради меня. Отойдите в угол. — Голос испуганный не на шутку.
— Что ж… Чего не сделаешь ради дамы, Офелия. — Я отступил.
— И не шевелитесь.
Женщина открыла дверь, в комнату проникла слабая световая дорожка от газового коридорного светильника. Она остановилась в дверном проеме, закрыв его собою.
— Какого дьявола вы здесь бродите? — тихо, но резко прозвучал вопрос.
Кто-то пробормотал что-то в ответ.
— Да? — едко спросила она. — Кретины, а вы знаете, что отель оцеплен? Он оставил внизу полдюжины своих братков.
Это их проняло. Снова еле слышное бормотание, затем поспешный отход. Она закрыла дверь. Ни звука, ни движения.
Я шагнул к ней:
— Розалинда, я и мои братишки, вся моя семья в долгу перед вами. Мы вам, извините, не очень доверяли, но…
— Оставьте благодарность при себе, — сухо ответила она. — И идите баиньки.
— Прежде всего, премия, — сказал я, схватил ее и крепко поцеловал. Каким-то образом умудрился в губы.
Она не отбивалась. Замерла, выждала, а после поцелуя я услышал ее тяжелое дыхание.
— Хороший мальчик, — похвалила она наконец. — Может, плюнешь на свои хитрые замыслы и отвалишь отсюда — сейчас же?
— Сударыня! — прошептал я. — Покинуть вас в этот час…
Я услышал, что она отвернулась.
— Как хотите. Лезьте в свое окно и продолжайте развлекаться.
Она открыла дверь и вышла. А я направился к окну.
* * *Проснулся я около четырех. Оторвался от стены — спал я сидя, прислонившись к ней, — и прислушался. Это наконец он. Тот, кого я ждал. Я уставился в направлении двери. Немного подождал. Вот заскрипели ролики ножек умывальника. Дверь отошла, в щель упал лучик света. Я приподнялся на колени, ожидая развития событий. Щель расширилась уже до шести дюймов. Ролики замолкли. Я встал.
— Хлоп!
Пуля, посланная из пистолета с глушителем, врезалась в стену за моей спиной. Я развернулся к окну, выстрелил и рухнул на пол. Отзвенело эхо, и в комнате повисла тишина. Дверь с умывальником помалкивали. Они свое дело сделали. В то время как я, баран бараном, глазел на оживший умывальник, гость приблизился со стороны окна. А сейчас он уже оказался в комнате. И замер, так же как и я. Мы оба дружно ждали. Какой-то звук донесся от противоположной стены, я нажал на курок.
Еще не раздался выстрел, как я понял, что допускаю очередную ошибку. Любой мог бы понять по звуку, что кто-то запустил в стену карандаш. Но — неодолимый инстинкт. Тут же что-то обожгло мне плечо, я метнулся под кровать и затаился. Кто-то, кажется, стоял возле изножья кровати. Я лежал и вслушивался.
Должно быть, есть во мне доля индейской крови. В сравнении со мною камень намогильный покажется суетливой сучкой. Дышать, конечно, приходилось, но я и этим не злоупотреблял.
