Колин Уотсон - Здесь был Хопджой
— О, конечно же, я сделаю все, что в моих силах,чтобы помочь вам, инспектор. В свое время мы были очень дружны-с миссис Периам. И Гордон был ей истинной опорой в старости, по-другому и не скажешь. Интересно…— она остановилась. — Вы, случайно, не разговаривали с миссис Уилсон? Это соседка Периамов с другой стороны.
— Мы навели там кое-какие справки. Она не особенно нам помогла.
— Я так и думала, — миссис Сэйерс коротко кивнула с удовлетворенным видом. — Миссис Уилсон всегда была очень сдержанна. — Она опять задумалась. — Есть еще миссис Корк со своей Мириам. Их окна выходят во двор дома. Вы не пробовали поговорить с ними?
— Мы будем иметь их в виду, — терпеливо ответил Пербрайт.
Тревор встревоженно свистнул и принялся долбить клювом жердочку, охваченный внезапным приступом паранойи. «Чшугу скрмш», — промурлыкала миссис Сэйерс.
— Я так понимаю, мистер Периам жил в соседнем доме всю жизнь?
— О да, он здесь и родился. Я помню, какое облегчение мы все тогда испытали. Бедняжка, она с таким трудом его доносила. Последние четыре месяца доктор Питерc совсем запретил ей двигаться. Она жила на арроруте и тонике, а каждые четверг и пятницу к ней приходила женщина по фамилии не то Дерснип, не то еще как-то и массировала отекшие ноги. Теперь-то, конечно, детей заводят походя, вы согласны?
— Более-менее, — подтвердил Пербрайт.
— И все-таки она постоянно твердила мне, что Гордон стоил всех мучений, которые она из-за него претерпела, и даже больше. Каждый раз, когда он делал для нее какую-нибудь малость, она говорила: вот еще одна драгоценность в короне Господа. Она, знаете ли, была несколько религиозна. Что же, я думаю, это ей очень помогло, когда она овдовела. Мастоидит [4]. Гордон потом всегда носил шарф, когда выходил из дому, и зимой, и летом, пока ему не исполнилось девятнадцать или двадцать лет. Она опасалась, что болезнь может передаться по наследству, хотя мне кажется, что люди иногда просто по-пустому тратят нервы из-за подобных вещей, как вы думаете?
— Мистер Периам бы… он не женат? Миссис Сэйерс надула губы и коротко, шумно выдохнула энергичное «нет».
— Девушки?
— Есть тут одна юная леди, навещает его время от времени. Я, правда, считала, что она встречается с тем, другим — с Хопджоем, знаете ли. На него это, по-моему, больше похоже. Но поклясться не могу. После смерти матери Гордон, возможно, переменился.
— А мистер Периам и мистер Хопджой ладили друг с другом? Вы никогда не слышали, чтобы они ссорились?
— Нет. У Гордона такая светлая натура; я уверена, он может поладить с кем угодно. При этом я бы сказала, что характер у него твердый. Заметьте, между нами говоря, постоялец-то у него, что называется, ночная пташка. То, что Гордон позволил ему остаться, о многом говорит. Я думаю, он чувствовал, что его мать хотела бы именно этого.
— Значит, миссис Периам была хорошего мнения о мистере Хопджое?
Миссис Сэйерс изобразила на лице улыбку, с которой люди обычно прощают покойным их заблуждения.
— Она в каждом видела только хорошее.
Тревор, все это время ритмично прыгавший на жердочке, противно затараторил. Миссис Сэйерс воздела палец, привлекая внимание Пербрайта к своему оракулу.
— «Подай мне салфетку, мамочка; подай мне салфетку, мамочка», — перевела она.
— В жизни бы не подумал, — произнес инспектор.
После паузы, достаточной, по его мнению, чтобы выразить полнейшее восхищение гениальной птицей, Пербрайт возобновил свои вопросы:
— Вы, случайно, не знаете, кому принадлежит машина в гараже ваших соседей?
— Почему же, знаю. Это машина мистера Хопджоя. Она на месте?
— В данный момент нет. А когда вы ее в последний раз видели, миссис Сэйерс?
— С неделю назад, должно быть. Не могу сказать, правда…— она нахмурилась. — Это солидная машина. Бежевого цвета. Мотор у нее работает всегда так тихо. — Она открыла глаза, чтобы посмотреть, примет ли инспектор эту информацию взамен той, что рассчитывал получить.
— Не могли бы вспомнить, хотя бы примерно, когда видели ее в последний раз. И кто тогда сидел за рулем? Миссис Сэйерс покачала головой.
— Я не очень наблюдательна, когда дело касается машин. Во всяком случае, оба они часто ею пользовались. Я полагаю, мистер Хопджой одалживал ее Гордону, когда она была не нужна ему для работы.
— Понятно. А теперь, миссис Сэйерс, я хочу попросить вас как можно подробнее вспомнить прошлый четверг — ровно неделя назад, считая от сегодняшнего дня. Бывает у вас по четвергам что-нибудь такое, что выделяет этот день из всех остальных, заставляет его запомнить?
— Ну, стирка… да! и «Ума палата» по телевизору…— Она замолчала, явно не в состоянии разглядеть что-то еще за таким знаменательным событием, и вдруг хлопнула себя по колену. — Четверг… ну, конечно, я помню прошлый четверг, как я могу его не помнить. Как раз в четверг приезжал Арнольд. Это мой двоюродный брат. Он заехал по пути из Халла.
— Чудесно. Теперь постарайтесь припомнить все события этого дня — знаете, не торопясь, по очереди, переходя от одного к другому, — и посмотрите, нет ли там чего, что было бы связано с вашими соседями. Не смущайтесь, если что-то покажется вам несущественным, не заслуживающим внимания. Начните прямо с того момента, когда утром вы встали с постели.
Миссис Сэйерс, благосклонно пообещав сделать все, что в ее силах, сложила руки и пустилась в подробнейшее описание дня из жизни флаксборской вдовы. Она говорила без остановки почти двадцать минут. Из этого потока информации Пербрайт выделил три факта, которые могли относиться к делу. Открыв утром дверь, чтобы забрать молоко, миссис Сэйерс заметила Гордона Периама, запиравшего ворота своего дома. Примерно шестнадцать часов спустя, перед тем, как приготовить брату постель, она посмотрела вниз из окна второй спальни и увидела, как подъехал автомобиль мистера Хопджоя. Гордон Периам — она была почти уверена, что это был он, — вышел из машины и отпер ворота гаража. И, наконец, миссис Сэйерс припомнила, правда несколько смутно, что ее разбудила хлопнувшая дверь — в гараже, как ей показалось, — и она услышала приглушенное урчание отъезжающей машины. Она не понимала, во сколько это происходило, но тогда почему-то решила, что было два или три часа утра в пятницу.
Пербрайт чувствовал, что миссис Сэйерс до конца истощила свой ум, и так от природы не очень глубокий. Тем не менее он решился еще на пару пробных скважин.
— За последнее время вы ни разу не видели, чтобы в дом мистера Периама вносили громоздкие упаковки?
— Нет, не видела. —
— С прошедшего четверга вы случайно не слышали такого своеобразного шума, какой бывает, когда бьют стекла? Из соседнего дома, разумеется.
