Николае Штефэнеску - Загадка архива
— Кажется, да, — вспомнила Ана. — Греческий напиток, что-то вроде анисовой водки, — закончила она компетентно.
— Нужно спросить у Космы, — решил Эмиль.
И, пользуясь тем, что поименованный как раз вошёл в маленький зал полуподвала посмотреть, как здесь обслуживают клиентов и довольны ли они, подозвал его:
— Господин Косма!
Он тут же подошёл, вежливо улыбаясь.
— Я вас слушаю! Вы чего-нибудь желаете, что-нибудь не в порядке?
— Нет, напротив! Стерлядь великолепна, — заверил его Эмиль. — Я только хотел спросить вас, знаком ли вам напиток, называемый дузико?
— Дузико? Конечно! Это анисовая водка, греческий напиток; по-гречески он называется «узо». В магазине самообслуживания «Уник» вы можете найти два сорта этого напитка, «Узо Метакса» и «Узо Тона Ривал». Но если вы желаете получить более полную информацию, вон за тем уединённым столиком в углу (Косма незаметно указал глазами в ту сторону) сидит известный поэт С. А. со своим другом, вместе с которым он пишет сценарии для кино — разумеется, когда не сочиняет стихи. Он — настоящая энциклопедия в этих вопросах.
Благодарю вас! — ответил Эмиль. — Мне достаточно ваших сведений. Мы с моей приятельницей заключили пари, и она выиграла. Извините за беспокойство.
— Ничего, пожалуйста, — в свою очередь сказал Косма, вежливо кланяясь и направляясь к столику поэта.
Ана собиралась приступить к сладкому — торту с мороженым, как вдруг остановилась и подозрительно взглянула на Эмиля.
— Но откуда ты знаешь фамилию его?
— Э-э-э… просто услышал, как его подзывали к соседнему столику и запомнил, — с невинной улыбкой ответил Эмиль.
Дна взглянула на него вопросительно, потом вдруг наклонилась над столиком и шёпотом спросила:
— Косма… А имя?
— Кажется, Филип. Да, Филип Косма, — сделал вид, что вспоминает, Эмиль, и его глаза хитро блеснули под стёклами очков.
— Филип Косма?
— Да.
— Ага! — возмутилась Ана. — Значит, один из «пятерых».
— Похоже, что так…
— Прекрасно! Если это не простое совпадение, что предположить довольно трудно, тогда мой добрый приятель, вроде бы пригласивший меня на стерлядь, на самом деле просто решил опознать одного из!..
— Нет, конечно, не совпадение, — несколько смущённо признался Эмиль.
— Значит, я даже не могу рассчитывать на дружеское приглашение? Ты пригласил меня в интересах службы?
— У нас мало времени, — оправдывался Эмиль. — Осталось ведь всего девять дней. Да к тому же я просто горел нетерпением хоть краем глаза взглянуть на одного из главных персонажей «драмы Беллы Кони».
— Не извиняйся, я тебя простила, — успокоила его Ана и покосилась на бывшего директора «Альхамбры». Теперь, когда она знала, что это один из тех, на кого падало подозрение, её охватило профессиональное любопытство. Она пыталась найти что-нибудь общее между этим человеком и тем, которого она знала по фотографиям, сделанным двадцать лет тому назад.
Филип Косма, несмотря на свои шестьдесят лет, был ещё представительным мужчиной — высоким, с серебристыми волосами, с каким-то благородством во всех жестах. Сейчас он вежливо разговаривал с клиентами, сидевшими за соседним столиком, перечисляя своим мягким баритоном фирменные блюда ресторана.
Во время разговора бывший директор то становился слегка задумчивым, то чуть-чуть веселел, а Ана, ненавидевшая чёрные костюмы, вынуждена была признать, что Филипу Косме он очень идёт и ни на минуту не превращает его в официанта или в служащего похоронного бюро.
— Интересно, как выглядит человек, который двадцать лет носит в себе такую тайну? — шопотом спросила Ана.
— Может быть, именно так… — тоже шёпотом ответил Эмиль, кивнув в сторону Космы.
Ана старалась обнаружить в поведении Космы что-нибудь «особенное» — какое-нибудь беспокойство, волнение… «Правда, со смерти танцовщицы прошло целых двадцать лет, — думала Ана, — и, может быть, убийце удалось избавиться от груза моральной ответственности. Всё же, тот факт, что сейчас всего несколько дней отделяют его от того момента, когда истечёт давностный срок, и юстиция потеряет над ним власть, должен бы породить в нём некоторое беспокойство. Нет! Совершенно ясно: Косма не похож на человека, знающего, что всего несколько дней отделяют его от важнейшего события его жизни. И всё же, кто знает…»
Как бы то ни было, знакомство с Филипом Космой пробудило в Ане любопытство и усилило желание разрешить эту загадку.
— Если ты привёл меня сюда, чтобы сильнее привязать к этому таинственному случаю, тебе это удалось, — призналась Ана, когда Эмиль заплатил и они направлялись к выходу.
— Я сделал это не намеренно, но если это так, мне остаётся лишь радоваться.
И вдруг Ана вспомнила встречу в Библиотеке Академии.
— Эмиль, сегодня я совершила ошибку.
— Ты? — удивился Эмиль.
— Да. Когда я была в библиотеке, я встретила там человека, интересовавшегося «делом Беллы Кони».
— Неужели?! — поразился Эмиль.
Ана рассказала ему о происшедшем.
— Может быть, тебе просто показалось, что эта девушка интересуется тем же делом?
— Нет, нет, я уверена, что она изучала «дело Беллы Кони», — уверяла Ана?
— А в чём же твоя ошибка? — улыбнулся Эмиль.
— Мне не удалось… вернее, я даже не попыталась узнать её имя, — призналась Ана.
— Это не страшно… Имя можно узнать в любой момент, по библиотечной карточке.
— Да, ты прав, — облегчённо вздохнула Ана.
Они вышли на улицу. Сидя в ресторане, они даже и не заметили, что на дворе прошёл дождь. Мимолётный летний дождь. Теперь солнце снова показалось из-за тучи… Оно сильно грело сырой асфальт, и из него поднимались струйки пара. С водосточных труб ещё стекала вода, и её монотонный напев, казалось, располагал ко сну. Шоссе Штефан чел Маре было запружено спешившими прохожими. Трамваи и автобусы шли переполненные. Картина обычная для четырёх часов пополудни, когда люди выходят со службы. Эмиль остановил такси.
— Я подвезу тебя до дому, — сказал он. — Тебе нужно немного отдохнуть. Через два часа мы встретимся на работе. Может быть, нынче вечером у нас будет первая очная ставка.
— Ты поинтересовался: люди, которых подозревали двадцать лет тому назад, ещё живы? — спросила его Ана.
— Я ещё не знаю. Но у меня есть список их имён. Через несколько часов я буду знать это наверное.
Машина подошла к дому Аны.
— Значит, в шесть часов — опять за свой крест, — пошутила она, выходя из машины.
Эмиль поехал дальше, проклиная про себя безжалостное время, которое летит так быстро, когда этого не требуется.
