Хорас Маккой - Целуй — и прощай!
— Нет, — отмахнулся я, — у нас когда-то был набор для специй подобной работы. Я рассматривал клеймо и разбил его, еще ребенком…
— И вас выпороли…
— Этому помешала моя бабушка…
Он добродушно улыбнулся.
— В том и состоит великая миссия наших бабушек: спасать подрастающее поколение от ненужной жестокости бытия. Вам повезло, я свою бабушку не помню…
Я оторвался от графина, всколыхнувшего во мне лавину воспоминаний.
— Я могу подарить вам его, — предложил магнат.
— Ни в коем случае! — вырвалось у меня.
Я уже сожалел, что затеял весь этот разговор. А все из-за девушки с мертвенно-бледным лицом. Духи, приведения, тревожные тени далекого прошлого. Пора положить конец этому фетишизму.
— Спасибо, но я не могу принять такой подарок…
В дверь постучали, и без всякого приглашения со стороны хозяина дома в комнате появился Рашинг с серебряным подносом в руках. На нем стоял бокал мартини и чаша со льдом.
— Поставьте сюда, — приказал мистер Добсон.
Рашинг водрузил поднос на стол, добавил в мартини лед, тщательно перемешал, забрал мой недопитый бокал и вышел.
— Да, нелегко было вас разыскать… — вздохнул Эзра Добсон, поднимая свой бокал.
— Я с радостью избавил бы вас от хлопот, но мне показалось, что все кончено.
— И мне тоже. Я уже потерял надежду, что Миджи сможет встретить человека, который бы заинтересовал ее.
— Уверяю вас, что я не ставил своей целью покорить ее сердце.
Он отхлебнул из бокала и отечески посмотрел на меня.
— Даже если это была просто поза, вы не могли бы произвести большее впечатление. Ваше безразличие к деньгам…
— Честно говоря, до сих пор я отношусь с почтением к презренному металлу. Вы меня неправильно поняли, мне безразличны только ваши деньги.
— Хорошая тактика, — кивнул Эзра Добсон. — Очень хорошая…
Сукин сын…
— Единственно возможная тактика общения с дочерью человека вашего калибра, — я поднял свой бокал мартини. — К сожалению, мне так и не удалось вас убедить, что я не претендую ни на одну из ваших милостей — ни на деньги, ни на дочь, ни на теплое местечко и непыльную работенку. Я очень занят, мистер Добсон, и если вы меня извините…
Я поставил свой бокал на поднос, кивнул ему на прощание и собрался уходить.
— Не стоит так спешить. У меня тоже дел невпроворот, — остановил он меня.
— Не спорю, и дела у вас поважнее. Но если вы заставите кого-нибудь подождать, то он будет только польщен, а мои клиенты в этом случае выходят из себя.
— Так передайте им, что вы действуете от моего имени.
Королевское высокомерие настоящего сукиного сына.
— Думаете, это уладит дело?
— Уверен. Послушайте, Мэрфи, я пригласил вас сюда поговорить о своей дочери, Миджи. Выслушайте меня еще пару минут. Бог знает, сколько их у меня еще осталось… А тут еще забастовка такого масштаба… — Эзра сделал еще один глоток виски. — Кроме всего у меня есть еще и дочь, чье будущее для меня далеко не безразлично. Все претенденты на ее руку добиваются одного — денег, и поэтому очень зависимы. С Миджи этот номер не пройдет, ей нужен человек, которого она будет уважать. Стоит только попасть в зависимость от ее прихотей, и с вами все кончено…
— Она молода, и у нее все впереди, — заверил я.
— Я не могу ждать. Мы слишком отдалились друг от друга. Вы должны понимать это.
— Что понимать?
— Вы встречались с ней две недели и должны знать это. Ее интерес ко всему сверхъестественному, к этим факирам и шарлатанам меня пугает. Это разрушает ее личность. Может быть, вам удастся пробудить ее от этого сна.
О, Боже, опять эта тягомотина!
— И вы хотите поручить это дело мне? — перебил я его излияния.
— Вот именно.
— А вам не кажется, что сначала этот вопрос нужно было обсудить с ней самой?
— Именно потому вы здесь и находитесь…
— Но вы же ничего обо мне не знаете. Я могу оказаться женатым человеком, вором, убийцей, да кем угодно!
— Утопающий хватается за соломинку. Меня сейчас не волнует ваше прошлое. Всему свое время. Меня беспокоит моя дочь. И для меня важно то, что она думает о вас…
— Весьма польщен оказанной мне честью, но не уверен, что смогу вам помочь.
Он снова приложился к своему бокалу.
— Мое имя и положение могут весьма помочь честолюбивому человеку.
— В этом у меня нет никаких сомнений.
— Тогда вам понятно, что я могу не только помочь…
— И это для меня не секрет… — я старался держать себя в руках, но лицо выдавало меня с головой. Проклятый сукин сын! — Но по какому праву вы распоряжаетесь моей судьбой? Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое!
— Вы однажды уже женились на ней, — заметил он.
— Мы просто хватили лишнего. Я понятия не имел, с кем имею дело.
— Теперь это вам известно…
— Мне ничего от вас не нужно. Оставьте меня в покое.
Эзра Добсон лениво перекатывал свой бокал в ладонях.
— И как вы оцениваете свое безразличие к моему состоянию? Может ли эта сумма ограничиться миллионом долларов?
Я обхватил руками спинку стула и удивленно посмотрел на него. Мне трудно было поверить в серьезность его предложения.
— Начнем именно с этой суммы, один миллион долларов. Никаких вопросов, копания в грязном белье, никакой ответственности. Мне нужно только ваше слово, что вы сделаете все от вас зависящее, чтобы вернуть ее к нормальной жизни. И если вы преуспеете…
Это не было реальностью. Это не могло быть правдой. Просто какие-то страницы из дешевого бульварного чтива.
— Один миллион долларов наличными… — снова произнес он.
Деньги, его влияние и Маргарет, мой зыбкий мостик в мое беззаботное прошлое…
— Нет. Простите, но я должен откланяться и пожелать вам спокойной ночи.
Я вежливо кивнул и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
— Прежде чем вы покинете стены моего дома, я хочу, чтоб вы видели это…
Я обернулся. Эзра Добсон достал что-то из ящика стола и протянул мне. К моему удивлению, это оказалось просто листом бумаги и к чеку никакого отношения не имело.
Это было ходатайство о расторжении брака, которое я подписал.
— Когда я понял, как к вам относится моя дочь, то не дал ход этой бумаге. Так что вы все еще женаты, Поль.
В комнате повеяло холодом. Характерный аромат Huele de Noche будоражил воспоминания. Мертвенно-бледное лицо появилось перед моими глазами…
— Тщательно обдумайте мое предложение и завтра дайте мне знать о своем решении, — раздался его голос откуда-то издалека. Ноги не слушались меня, мой взгляд был прикован к холодным переливам света в гранях хрустального графина. Я собрался с духом и вышел из комнаты…
