Адольф Бело - Любовники-убийцы
Мулине хотел отправиться на их обычное место прогулки.
— Нет-нет, — сказала она, — пойдемте в порт.
— Но ведь там очень жарко.
— Ничего, разве я не привыкла к лучам солнца еще в Провансе? Я слышала, что сегодня будет очень интересно в порту. Я хочу видеть, что там произойдет.
Кажется, все население Сент-Лорана собралось здесь. Свободные колонисты, освобожденные преступники, женщины из исправительного дома, портовые солдаты, матросы — все стояли различными группами, дожидаясь, когда начнут перевозить переселенцев с «Амазонки».
Марго, силы которой убывали каждую минуту, присела на скамейку возле небольшого шалаша, который немного защищал ее от жарких солнечных лучей.
Скоро к берегу причалили три лодки, в каждой из них было до пятидесяти человек преступников. Песней приветствовали они новую родину. Едва успели они выйти на берег, как жандармы построили их попарно в длинную цепь, собираясь вести в здания исправительного заведения, куда их помещали на первое время, чтобы дать возможность отдохнуть с дороги.
Трудно себе представить, какое горестное впечатление производили эти несчастные, утомленные долгим плаванием. Некоторые с трудом держались на ногах и шли, опираясь на плечи товарищей. Другие поднимали руки над головой, чтобы защитить себя от палящих лучей солнца. Первая партия заключенных медленно скрылась в городе.
— Нам приходится быть свидетелями слишком грустного зрелища, — робко заметил Мулине. — Не лучше ли пойти погулять, поискать прохлады в тени.
— Нет, — ответила Марго, — я не уйду, пока они все не пройдут мимо нас.
К берегу причалили следующие лодки. Вторая цепь людей потянулась в том же порядке. Вдруг Мулине увидал, как Марго поспешно встала со своего места и устремила взгляд перед собой. В последнем ряду бледный, исхудавший, сгорбленный, скорее тащился, чем шел высокий мужчина. Беспорядочно запущенная во время плавания борода была наполовину поседевшей, губы его были бледны, глаза безжизненны, он выглядел беспомощным стариком.
Это был Фурбис. Вот что стало с некогда гордым, привлекательным мужчиной. Потеря с таким трудом доставшейся свободы, мысль о невозможности нового бегства, овладевшее им отчаяние, каторжная жизнь в казематах Тулона, трудности плавания, изнурительная лихорадка, а может быть, даже и проснувшиеся угрызения совести — все это отняло у него здоровье, его молодость, его силы. Теперь он был почти в таком же положении, до которого доведен был некогда Паскуаль.
— Так это его я любила! — молвила Марго.
Фурбис продолжал машинально двигаться вперед, не поднимая головы. Он прошел бы мимо Марго, не заметив ее.
— Ах, какая хорошенькая! — вскрикнул вдруг преступник, шагавший рядом с Фурбисом.
Эти слова вывели бывшего перекупщика из задумчивости. Он поднял голову и увидел свою бывшую любовницу. Но глаза его оставались по-прежнему безжизненны, и выражение лица не изменилось. Тем не менее он, кажется, хотел остановиться, но следовавший за ним каторжник толкнул его, и без малейшего сопротивления тот пошел дальше. Марго провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Тогда, обращаясь к Мулине, она проговорила, грустно улыбаясь:
— Теперь я полностью избавилась от моей страсти.
Ни одного слова сочувствия не нашлось у него в ответ. Когда женщина разлюбит, она становится неумолима, а Марго не могла больше любить Фурбиса. Когда-то ее привлекали его молодость, мужество, его красота и смелость. Теперь она видела его слабым и хилым, он шел с отчаянием на лице, и ей не нужен был более этот отставной служитель любви. Она простила бы ему измену, его подлость по отношению к ней, но не могла простить измены самому себе. Если в любовных отношениях не существует душевной симпатии, то достаточно одного взгляда, чтобы разрушить их.
К назначенному часу Марго вернулась в исправительный дом. Ее лихорадочное настроение, в котором она находилась со вчерашнего вечера, по-видимому, рассеялось. Прощаясь с Мулине, она сказала:
— Я знала, что Фурбис приедет сюда, — вот почему я откладывала нашу свадьбу. Теперь вы можете быть спокойны за меня: я согласна быть вашей женой, как только вы этого пожелаете.
На следующее утро Мулине, посвятивший весь предыдущий вечер приготовлениям к свадьбе, около трех часов пополудни явился в исправительный дом и попросил позволения видеть Марго. Несколько минут спустя дверь в приемную отворилась, но вместо Марго к нему вышла сестра Мария. Подойдя к нему, она сказала растроганным голосом:
— Ваша подруга не может выйти к вам сегодня, она больна.
— Боже, что с ней?
— Она очень больна, — продолжала сестра, избегая подробностей. — Еще со вчерашнего дня ее перевели в лазарет.
— В таком случае отведите меня туда. Мне наверняка позволят видеться с ней.
— Нет, это невозможно. Начальница дала строгое указание относительно этого. Городские жители не имеют права общаться с больными.
— Да разве она больна заразной болезнью? Быть может, у нее желтая лихорадка? — вдруг вскрикнул он, припоминая мучившие его накануне опасения.
Сестра Мария молчала. Тогда Мулине, не говоря ни слова, вышел из приемной и направился к двери, на которой висела дощечка с надписью: «Контора старшей сестры милосердия». Отворив ее, он увидел сестру лет пятидесяти и, опустившись перед ней на колени, в то время как две крупные слезы скатились по его щекам, проговорил с мольбой:
— Сестра! Женщина, которую я обожаю, на которой я собирался жениться, умирает в вашем доме. Молю вас, позвольте мне увидеться с ней. Я согласен не выходить отсюда, пока она не поправится. Я буду вашим лазаретным слугой, работником. Я не буду общаться с остальными жителями города. Ради бога, сжальтесь, я буду очень несчастен, находясь далеко от нее.
— Ступайте за мной, сын мой, — проговорила она, вставая с места.
Прежде чем войти в комнату, где лежала Марго, она сказала Мулине:
— Главное — старайтесь, чтобы она не заметила вашего огорчения, которое вы почувствуете, увидев ее.
Несмотря на это предупреждение, Мулине не смог удержаться от крика ужаса, когда подошел к постели Марго. Ужасная болезнь, называемая местными жителями желтой лихорадкой и известная, кроме того, под названием vomito negro («черная рвота»), внезапно поразила женщину. Ее лицо безобразно опухло, на щеках выступили багровые пятна. Из ее некогда блестящих глаз выступала кровь, и сквозь полураскрытые запекшиеся губы видны были уже пожелтевшие зубы.
— Я не надеялась увидеться с вами, — проговорила Марго ослабевшим голосом, обращаясь к Мулине.
