Дик Фрэнсис - Отражение
Пора выкладывать карты на стол, подумал я.
Что же я должен вам вернуть? — спросил я. Как что? Пачку сигарет, разумеется. Там еще написано… Ах, да. Но почему вам пришлось писать на пачке сигарет? Джордж потребовал список, ну а я, конечно, ни за что не хотела давать, тогда он сказал, на, напиши красным фломастером на целлофане — никто не принимает такие вещи всерьез, и ты потом всегда сможешь отказаться… я согласилась и… — Внезапно она прервала свою исповедь. Видно, в душе у нее шевельнулось подозрение. — Она ведь у вас, эта пачка? Вам Джордж Миллейс передал ее вместе с фотографиями… да? А что за список вы ему написали? — спросил я. О, господи, — в ужасе выдохнула она. — Я тут перед ним распинаюсь, а у него и нет ничего! — Она резко встала. Гневное лицо стало почти некрасивым. — Дерьмо собачье! Жалко, что Айвор не прикончил тебя, подонок. Уж сделал бы тебя так, чтобы ты никогда не встал. Надеюсь, тебе как следует врезали.
Не напрасно надеешься, детка. И вправду, как следует, подумал я, не чувствуя, как ни странно, ни малейшей злобы на Айвора ден Релгана. Я погубил
его жизнь, он пытался изувечить меня, но, в общем, я вышел из этой схватки с меньшими потерями. Конечно, мне здорово досталось, но это пройдет.
Скажите Айвору спасибо, — промямлил я.
Но она была слишком взбешена и раздосадована тем, что выдала себя, чтобы как следует оценить мой юмор. Оставляя за собой аромат духов, она прошумела шелками через холл и пулей вылетела из дома, на прощанье хлопнув дверью. Воздух еще долго дрожал от ее мощных флюидов женственности. Слава богу, таких, как Дана, немного, а то и спятить недолго.
Из кухни вышли Джереми и Клэр.
Чего она от тебя хотела? — спросила Клэр. Неважно… У меня этого все равно нет.
Они принялись расспрашивать, в чем дело, но я попросил подождать до завтра, завтра я все равно расскажу, а сегодня…
Они послушались.
Присев рядом со мной на ступеньки, Клэр погладила мою ладонь.
Ну, как ты? Очень худо? — спросила она.
Я и вправду чувствовал себя неважно, но, не желая в этом признаваться, спросил:
Который час? Без двадцати четыре, — ответила Клэр, взглянув на часы. — Тебе надо поесть, принести чего-нибудь? Не надо.
Они разогрели суп и съели его с хлебом — не густо, но жить можно. В голову лезли дурацкие мысли. Я думал о том, что впервые провожу время, лежа на ступеньках и вдыхая паркетную пыль. Раздавленный тяжелой, мучительной болью, я чувствовал, как ноет каждый мускул, каждая косточка. Но ничего, приступы больше не повторились, и я знал, что вскоре ко мне вернется способность двигаться. С каждой минутой все больше хотелось встать и пойти в ванную — видно, действительно я приходил в норму. В конце концов желание принять душ стало настолько непреодолимым, что я отважился сесть.
Медленно, осторожно продвинулся на ступеньках и прислонился спиной к стене.
Что ж, не так все плохо, никаких спазмов.
Мускулы явно восстанавливали свои функции и начали постепенно набирать прежнюю силу. Надо
попробовать встать. Если постараюсь, должно получиться.
Из кухни вышли Джереми и Клэр, и я без ложной гордости оперся на их протянутые руки и поднялся на ноги. Стою. Дрожат колени, но я стою!
Ну а теперь куда прикажете? — осведомилась Клэр. Пи-пи.
Они дружно рассмеялись. Джереми взял меня под руку, чтобы помочь дойти до туалета, а Клэр пошла на кухню за тряпкой: Джереми попросил ее вытереть засохшую кровь на полу.
Не надо, Клэр… Иди своей дорогой, это мое дело, — ответила она.
В ванной, ухватившись за вешалку для полотенец, чтобы не упасть, я заглянул в зеркало над раковиной. Распухшее, бесформенное, чужое лицо, все в ссадинах и бурых кровоподтеках. На лбу, щеках, в волосах запеклась кровь, один глаз совсем заплыл, другой стал узким, как у китайца. Лиловые губы рассечены в нескольких местах. Два передних зуба выбиты.
Мочеиспускание было мучительным и отозвалось острой болью в брюшной полости: должно быть, поврежден тонкий кишечник. Но крови в моче не было, и я с облегчением подумал, что ноги, человеческие и конские, которые с такой силой били меня по всем местам, слава богу, ни разу не попали по почкам. Мне повезло. Исключительно повезло. Можно сказать, в рубашке родился.
Я напустил в раковину немного теплой воды и начал смывать запекшуюся кровь, но облегчения не почувствовал да и краше не стал. На отмытых участках обнаружились новые ссадины, только и всего. Я осторожно промокнул лицо салфеткой. Остальное оставил как есть.
И тут я услышал грохот, словно в дальней комнате упало на пол что-то тяжелое.
Резко распахнув дверь, я столкнулся с Клэр. Привлеченная шумом, она спешила ко мне из кухни.
Это ты упал? — спросила она встревоженно. — Ты не ушибся? Нет, это не я. Наверное, Джереми.
Мы не спеша прошли в переднюю часть дома,
чтобы посмотреть, что он уронил… и увидели Джереми, ничком лежащего на пороге темной комнаты. Ведро воды, которое он нес, опрокинулось, и вокруг разлилась большая лужа… и запах… сильно пахло тухлыми яйцами. Я знал этот запах…
В чем дело? — начала было Клэр…
Боже милостивый, подумал я, на сей раз не всуе помянув божье имя. Обхватив Клэр за талию, я потащил ее к входной двери и, распахнув дверь настежь, вытолкнул Клэр на улицу.
Оставайся здесь, — приказал я. — Не вздумай заходить в дом. Это газ.
А сам, набрав полные легкие морозного воздуха, вернулся в дом, чувствуя слабость во всем теле… и отчаяние. Я склонился над Джереми и, взяв его за запястья, потащил — из темной комнаты, по белому кафелю, в холл, я тащил его, а некрепкие ноги и руки предательски дрожали. Коридор позади. Я больше не могу. Легкие разрываются. Мне нужен воздух. Но не этот. Только не этот.
Презрев запрет, мне на помощь пришла Клэр, и мы вместе выволокли на улицу безжизненное тело Джереми. Я захлопнул за собой дверь и, жадно глотая ртом воздух, упал на колени на холодную землю. Внутренности выворачивало от позывов к рвоте.
А Клэр в это время барабанила в чью-то дверь и вскоре вернулась с директором школы, который жил в соседнем доме.
Сделайте ему искусственное дыхание, — попросил я. Рот в рот?
Я кивнул.
Директор присел на корточки рядом с Джереми и, перевернув его на спину, начал без дальнейших расспросов приводить парня в чувство.
Клэр исчезла, но через минуту появилась снова.
Я вызвала «скорую помощь». Они спрашивают, что это за газ. Сказали, что в Ламбурне нет газа, и им важно знать, что привезти. Скажи им, что это сероводород, — прохрипел я, чувствуя свинцовую тяжесть в груди. Я едва дышал. — Скажи, это смертельный яд. Пусть поторопятся.
