Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
– Неужели то обстоятельство, что его смерть последовала столь скоро за смертью жены и настигла его таким же манером, не вызвало подозрений?
– Я ни о чем таком не слышал. В коронерском суде я дал показания о том, сколько алкоголя употребил мой отец накануне гибели, и вынесенное решение было единственно возможным при данных обстоятельствах. Майкрофту пришлось снова оторваться от занятий в Оксфорде и приехать домой. На этот раз он не мог не задуматься над смертями отца и матери, однако ничего не сказал. Его обучение было практически завершено, и он остался в родительском доме, чтобы присматривать за моим образованием. Так что, Уотсон, вы также можете заявить, что никогда не знали на самом деле, что за человек делил с вами крышу над головой.
– Я отлично знал этого человека, Холмс. У меня нет ни сожалений, ни жалоб.
– Я разделяю эти чувства, мой друг.
– Уж не солнечные ли лучи я вижу за окном?
– Да, рассветает.
– Что за красота! Поистине божественный свет.
– Поистине, Уотсон.
– Что за жизнь у нас была…
– Да, замечательная жизнь… Уотсон?
– Доктор Уотсон? Вы слышите меня?
– Уотсон?
– Доктор Уотсон?.. Старшая сестра!!!
– Прощайте, мой друг.
1929 год. Маленькая больница где-то в Дорсете. По тускло освещенному коридору попадаем в палату. Ночь закончилась, и солнечные лучи медленно заливают помещение светом. Уже можно различить, что на кровати лежит человек. Трубочки, провода и прочие приспособления, которые ассоциируются у нас с поддержанием угасающей жизни, удалены. Мужчина, ибо это мужчина, вытянулся во весь рост и лежит неподвижно. Неподвижно и молча, как в могиле…
Заключение
Теперь, когда сообщество шерлокинистов с проклятиями отреклось от меня, позвольте мне объясниться…
Прежде всего, что касается выдвинутых мной теорий. В разговоре Холмса и Уотсона нет ничего, что не упоминалось бы ранее. Я только развил одну или две возможности до логического конца.
Тот факт, что Уотсон бывал в Австралии, нельзя отрицать. В конце концов, он сам об этом говорит, упоминая золотые прииски Балларата. Большинство экспертов считают, что он был там в юности, до начала учебы, но я датирую его пребывание там более поздним периодом. Моя идея состоит в том, что после получения степени в Эдинбургском университете и перед поступлением в Лондонский университет для продолжения образования он решил сделать перерыв, который мы сейчас называем академическим отпуском, и попутешествовать.
Замечание Уотсона о том, что «он встречал женщин трех континентов», мною воспринимается не как указание на увлечения ранней юности, а как отсылка к отношениям более зрелого человека, и тогда датировка нахождения Уотсона в Балларате концом 1873 и началом 1874 года вполне соответствует этому замечанию.
Уильям Гилберт Грейс, выдающийся игрок в крикет того времени, привозил свою команду в Балларат, чтобы сыграть матч, который начался в первый день 1874 года. Поскольку класс команд был разным, Балларат выставил на поле двадцать два игрока, тогда как команда гостей состояла из одиннадцати человек. Тем не менее победа досталась команде доктора Грейса, хотя со стороны Балларата хорошо проявил себя игрок по фамилии Уотсон. Я считаю, что это и был кузен, у которого гостил Уотсон с трагическими, как мы видели, последствиями. Возможно, Уотсон был на пути к принятию решения, которое изменило бы ход всей его жизни: остаться в Австралии с Аделиной и, вероятно, продолжить изучение медицины там. Несомненно, в те годы он был импульсивным человеком, и именно эта черта характера довела его до беды.
Конечно же, Уотсон был прав: после того что он совершил в пылу гнева, для него не было никакой возможности возвратиться к нормальной жизни в Австралии, как не мог он и связать свою судьбу с Аделиной. Побег был единственным выходом. К счастью, рядом оказался доктор Грейс, который смог дать совет и также помочь быстро уехать. Может, более взрослый Уотсон не побоялся бы ответственности и отдал бы себя в руки местных властей, но он был молод и, потрясенный содеянным, решил, что бегство является наилучшим выходом в сложившихся обстоятельствах. Эту трагедию он никогда не смог забыть, и для Уотсона, которого мы знаем, так типичен тот жест, сделанный им позднее в адрес семьи погибшего от его рук человека.
Хотя в канонических произведениях оба героя на словах выражали приверженность в той или иной форме веры, я уверен, что ни один из них не был верующим человеком в более или менее полном смысле слова. Разумеется, они росли в среде, пропитанной религией, она присутствовала в их каждодневной жизни – и дома, и в школе, – где была не столько убеждением, сколько образом жизни. Призрак церкви ходил по коридорам и обитал в стенах зданий, в которых проходила жизнь мальчиков Холмса и Уотсона. Их родители наверняка были богобоязненными людьми, если не истово верующими, хотя среди дворян встречалось немало тех, кто, подобно отцу Холмса, лишне внешне соблюдал религиозные установления.
Противостояние внутри семьи Холмса неизбежно наложило на него неизгладимый отпечаток. Его антипатию к женщинам и неспособность любить часто приписывали тому, что его бросила мать, вследствие чего он избегал всяких контактов с женским полом, за исключением тех, что возникали в ходе расследований. Я попробовал взглянуть на это с иной точки зрения, как на вариант классического мифа об Эдипе. Нет, ничего сексуального в отношении Холмса к матери не было, но те узы, что существовали между ними, то «искусство в крови» стало для него эмоциональной связью, которую Холмс никогда бы не разрушил, даже если бы его мать не погибла от рук своего мужа. Но так случилось, и одно это событие определило всю жизнь и карьеру Холмса и привело к самому ужасному его поступку… К отцеубийству.
Для юного Холмса это был единственный выход, оставшийся после открытия, что жизнь его нежно любимой матери грубо и безжалостно оборвана его родным отцом, тем самым человеком, который у алтаря клялся любить и беречь свою жену. Для Холмса вопрос о милосердии не стоял, он уже тогда был таким же целеустремленным, каким мы видим его на всем протяжении личной и профессиональной жизни. Он рассматривал ситуацию только в терминах «жизнь за жизнь» и быстро, хладнокровно и эффективно осуществил свой план.
Майкрофт мог что-то заподозрить, но, скорее всего, просто не поверил, что четырнадцатилетний брат способен на подобное. А может, подозрения относительно смерти матери навели его на мысль, что младший брат отомстил ее убийце, и тогда, несмотря на былую близость с отцом, он пришел к заключению, что все к лучшему. Мы никогда этого не узнаем. Отношения между братьями определенно были прохладными на протяжении всей их жизни, а редкие визиты друг к другу обычно диктовались деловой необходимостью.
