Эллери Квин - Календарь преступлений
Официант с длинной унылой физиономией проводил их к столику. Эллери начал горячо обсуждать с ним меню, но Никки не обращала внимания — она была слишком занята обменом краткими женскими взглядами с Клотильдой. Дамы явно друг другу не понравились. Клотильда не сводила глаз с Никки, и той стало не по себе.
— Эллери… — начала Никки.
— Только самое лучшее! — крикнул Квин вслед официанту. — Куда он убежал? Я еще не распорядился насчет вина. Пьер!
— Un moment, monsieur,[128] — послышался голос длиннолицего официанта.
— Знаете, Никки, менее пяти процентов производимого в мире вина может быть названо хорошим вином…
— Эллери, мне не нравится это место, — сказала Никки.
— Остальное просто pour la soif…[129]
— Давайте не будем тут обедать, Эллери. Только узнаем насчет мамаши Кери и…
Эллери казался удивленным.
— Я думал, Никки, вам нравится французская кухня. Итак, закажем самое дорогое и изысканное вино. Пьер! Куда, черт возьми, он подевался? Сотерн[130] с самым лучшим букетом…
— Ой! — взвизгнула Никки и виновато умолкла. Это оказался всего лишь Пьер, дышавший ей в затылок.
— В конце концов, это особый случай… А, вот и вы. La carte des vins![131] Ладно, не имеет значения. Я знаю, чего хочу. — И Эллери торжественно произнес: — Бутылку «Шато д'Икан»!
Унылое выражение исчезло с лица официанта, как по волшебству.
— Но, месье, — пробормотал он, — «Шато д'Икан» — дорогое вино. Мы не держим таких прекрасных вин в нашем погребе.
Говоря это, Пьер умудрился создать впечатление, как будто только что произошло нечто чрезвычайно важное. Никки с тревогой покосилась на Эллери, дабы убедиться, что он уловил странную интонацию официанта, но Эллери всего лишь выглядел сокрушенным.
— Я просто поддался атмосфере кануна Дня благодарения. Глупо с моей стороны, Пьер. Дайте нам лучшее, что у вас есть, которое, — добавил он, когда Пьер быстро отошел, — возможно, окажется vin ordinair.[132] — И Эллери засмеялся.
Что-то тут ужасно не так, подумала Никки, интересуясь, сколько Эллери понадобится времени, чтобы снова стать самим собой.
Это произошло сразу же после peches flambeaux[133] и demi-tasse.[134] Вернее, произошли две вещи. Одна касалась официанта, а другая — Клотильды.
Официант выглядел смущенным. Протягивая Эллери l’addition,[135] он одновременно бросил свежую салфетку ему на колени. Эта странная non sequitur[136] разбудила дремлющие чувства мистера Квина. Но он ничего не сказал, а всего лишь ощупал салфетку, обнаружил в ее складках нечто твердое и плоское, извлек это и не глядя сунул в карман.
Что касается кассирши, то она также казалась смущенной. Расплачиваясь, Эллери бросил на столик двадцатидолларовую купюру. Клотильда отсчитала сдачу, любезно осведомилась, как месье и мадемуазель понравился обед, и недодала десять долларов.
Эллери едва успел указать ей на это досадное незнакомство с американской денежной системой, когда перед ним внезапно возник толстый, маленький человечек и затарахтел по-французски.
— Mais monsieur Fouchet, je fais une meprise…[137]
— Bkte a manger du foin — silence![138] — И месье Фуше кинулся к Эллери, почти плача. — Месье, такого раньше никогда не случалось! Даю вам слово…
На какой-то момент Никки с испугом подумала, что Эллери собирается предъявить месье Фуше для обследования то, что лежит у него в кармане. Но Эллери всего лишь улыбнулся, любезно принял недостающие десять долларов и спросил адрес мамаши Кери. Месье Фуше всплеснул руками, куда-то убежал и вскоре вернулся, передав им грязный листок бумаги с адресом и бормоча по-французски. На улице Эллери и Никки направились к «дюзенбергу», изображая послеобеденное удовлетворение, ибо в окно за ними наблюдали месье Фуше, Клотильда и длиннолицый Пьер.
— Эллери, что…
— Не сейчас, Никки. Садитесь в машину.
Никки нервно оглядывалась на три галльские физиономии, пока Эллери пытался завести «дюзенберг».
— Чертов аккумулятор! Так и знал, что не заведется! — Эллери выпрыгнул в снег и начал вытаскивать корзину. — Забирайте остальное и выходите, Никки.
— Но…
— Такси! — Стоящее в нескольких ярдах от ресторана такси рванулось вперед. — Водитель, заберите корзину и все прочее. Никки, садитесь в такси!
— Вы оставите здесь вашу машину?
— Мы можем забрать ее позже. Чего вы ждете, водитель?
Шофер выглядел усталым.
— Не рановато ли вы начали отмечать День благодарения? — осведомился он. — Я не ясновидящий. Куда ехать?
— Никки, где записка, которую дал мне Фуше? А, вот она… В Истсайд, водитель. Генри-стрит, 214-Б.
— Не хотите нарисовать мне план? — буркнул водитель, нажимая на стартер.
— Ну, Никки, давайте посмотрим на маленький подарок Пьера.
Это был белый бумажный пакетик. Эллери развернул его.
Внутри оказалось большое количество белого кристаллического порошка.
— Похоже на снег, — хихикнула Никки. — Что это?
— То, на что оно похоже.
— Снег?[139]
— Кокаин.
— Это самый паршивый район, — заметил водитель. — Здесь все может случиться. Помню, однажды…
— Очевидно, Никки, — нахмурившись, сказал Эллери, — я случайно произнес в разговоре с Пьером какой-то пароль.
— Он подумал, что вы наркоман! Значит, ресторан Фуше…
— Место хранения и распределения наркотиков. Интересно, что именно я сказал Пьеру… А, вино!
— Не понимаю, — пожаловался водитель.
Эллери бросил на него сердитый взгляд. Водитель обиженно отвернулся и посигналил пожилому китайцу в черной соломенной шляпе.
— «Шато д'Икан», Никки. Это был пароль! Конечно — жемчуг в хлеву…
— Я поняла, что там что-то не так, с той минуты, как мы туда вошли, Эллери.
— Хм… Мы передадим подарки миссис Кери, а потом вернемся и попросим папу заняться рестораном месье Фуше.
— Увидите, как инспектор сразу же наплюет на простуду, — засмеялась Никки. Внезапно она прекратила смеяться. — Эллери… по-вашему, это как-то связано с мамашей Кери?
— Чепуха, Никки.
Но для ее босса это был день неудач.
* * *Когда они прибыли к дому 214-Б на Генри-стрит и постучали в дверь квартиры 3-А, им ответил такой дрожащий голос, что Никки сразу заподозрила неладное. Затем послышались странные скользящие звуки. Дверь открыли не сразу.
Никки закусила губу и робко покосилась на Эллери. Он нахмурился.
— Кажется, она не рвется заполучить вашу индейку, — заметил шофер такси, который притащил из машины тыквенный пирог и бутылку калифорнийского вина — одно из вдохновений мистера Сисквенки. Эллери принес корзину, а Никки — остальные мелочи. — Моя старуха померла бы со смеху…
