Чарльз Сноу - Смерть под парусом
Все были чрезвычайно взволнованы.
— Беда, разумеется, в том, что мы слишком поверхностно судим о людях, — беспечно продолжил Финбоу, словно выступал на литературной вечеринке. — Мы любим навешивать ярлыки, а потом ожидаем, что человек будет вести себя в точном соответствии с ярлыком. В литературе данный процесс известен как соблюдение традиций английского романа. На практике это означает, что мы все воспринимали Биррела только как клоуна, который способен лишь на грубые шутки. Вы помните, как Кристофер, Йен и Уильям оказались в воде, когда Биррел обогнал их на пути к яхте в то первое утро? Перевернуть шлюпку, проплыв вплотную на моторной лодке, — вполне в духе Биррела. Через пять минут после знакомства с ним мы все считали, что он на такое способен.
Я признался самому себе, что именно так и оценивал тот инцидент.
— Ничего подобного, — сказал Финбоу. — Во многих отношениях Биррел настоящий клоун: выходит из себя, когда видит Тоню в прозрачной пижаме; в его голове одновременно не помещаются две мысли, — однако у него живой ум и быстрая реакция. При должном руководстве из него выйдет очень полезный работник. То есть это человек, хорошо справляющийся с простыми вещами, требующими быстрой реакции, — такими как управление лодкой. Если взять себе за правило считать людей чуть более сложными, чем персонажи английского романа девятнадцатого века, то легко увидеть, что Биррел с гораздо меньшей вероятностью мог своими неуклюжими действиями перевернуть шлюпку, чем… скажем, Йен или я сам.
— Предположим, — буркнул Уильям.
— С другой стороны, — продолжал Финбоу, — Кристофер искусный гребец. Вероятность, что один из них совершил случайную ошибку, крайне мала. Наблюдая, как Биррел управляет лодкой, я вдруг понял, что тот инцидент был преднамеренным — и устроил его Кристофер.
— Но зачем? — быстро спросил Уильям. — Он же не сошел с ума.
— Это возвращает меня к пяти вопросам, которые я записал в день убийства и которые казались мне главными на пути к разгадке. Вот они.
Финбоу достал листок бумаги, на котором он вел записи в то первое утро, когда мы с ним сидели в саду.
— На пятый вопрос[19] я уже ответил, — сообщил он. — Когда-нибудь, Уильям, вы все узнаете; пока же могу сказать, что на вашем месте я бы прекрасно обошелся без Роджера. Номер четыре[20], в сущности, оказался не очень сложным. Я знал, что Филипп не мог этого сделать, и практически не сомневался, что поведение Тони было вызвано какими-то осложнениями личного характера. — Финбоу поднял голову и посмотрел на молодых людей. — Вы не должны обижаться, что я говорю о вас как о разложенных на столе образцах. Существовала вероятность, что осложнений личного характера недостаточно, чтобы объяснить тревогу Тони, но я успокоился на этот счет, когда вместе с Йеном подслушал часть вашего разговора с Филиппом на озере Хиклинг.
Глаза Тони сверкнули.
— Вы слышали… Что именно?
— Достаточно, дабы убедиться, что вы предпочли бы видеть Роджера живым, — ответил он. — Если хотите узнать мое мнение о ваших взаимоотношениях с Роджером, то я готов вам рассказать — в личной беседе.
Уильям был явно озадачен.
— Но ведь ты не была знакома с Роджером. — Он повернулся к Тоне, которая, проигнорировав его вопрос, не отрывала взгляда от Финбоу.
— И много вы знаете? — взволнованно спросила она.
— Довольно много, — улыбнулся Финбоу. — Достаточно для того, чтобы молчать — и любить вас еще больше.
Наконец ко мне вернулась способность рассуждать, которую я утратил, когда думал, что Эвис в опасности. Постепенно возвращался и интерес к людям: я заметил, как беспокойство Тони за себя и за Филиппа полностью вытеснило все чувства, которые она могла испытывать в отношении убийства. Для нее собственный роман был гораздо важнее, чем смерть Роджера. Для Филиппа, который с болью во взгляде следил за ее вопросами, любые новые сведения о Тоне были важнее вины Кристофера. Так происходит со всеми людьми — и это естественно.
— В ту ночь к двенадцати часам я получил удовлетворительные ответы на вопросы номер четыре и номер пять, — возобновил свой рассказ Финбоу. — Они не помогли разгадать тайну убийства, разве что сузили круг подозреваемых, но позволили составить достаточно полное представление о Роджере. Пока Йен вез меня домой, я начал понимать, как можно ответить на вопрос номер три — теперь, когда я стал догадываться об инциденте, намеренно устроенном Кристофером. Меня очень беспокоил третий вопрос[21]. Какое-то время я искал ответ в сфере эмоций: например, Эвис на самом деле очень любила Роджера и после убийства держала Кристофера на расстоянии, — но вскоре понял, что причина в другом.
— На самом деле, — сказала Эвис, — после убийства Кристофер сам не приближался ко мне, пока не вернулся из Хорнинга.
— Так! — довольным тоном произнес Финбоу. — Совершенно верно. Одно время я полагал, что Эвис относится к той категории молодых женщин, к которым не обращаются за утешением в минуты горя, но затем увидел, что ошибался. Другими словами, в трудных ситуациях нормальные молодые люди, влюбленные в Тоню или Эвис, тут же бросятся к ним. Но поведут себя по-разному. С Тоней попытаются забыть о несчастьях, занявшись любовью, а с Эвис будут разговаривать, пытаясь успокоить ее, проявив сочувствие.
Эвис покраснела. Тоня рассмеялась.
— Просто Эвис не принадлежит к чувственным молодым женщинам, — продолжил Финбоу. — Но суть в том, что нормальный молодой человек бросился бы к Эвис, а Кристофер этого не сделал. Я попытался объяснить его поведение, и тут мне помогла перевернутая шлюпка. Просто это был хитрый трюк, чтобы привести себя в порядок.
Мы все умолкли. Уильям закурил сигарету, и резкий звук чирканья спички о коробок прозвучал словно крик.
— Я пришел к выводу, что за три минуты невозможно совершить убийство, а потом принять такой вид, словно ты умылся. Разумеется, гораздо проще вообще не умываться. Когда вы сидели в каюте и обсуждали свое положение, Кристофер единственный из всех не умывался со вчерашнего дня.
— На яхте на такие вещи никто не обращает внимания, — возразил Уильям. — Мы все были рядом с ним после убийства, и никто не заметил ничего необычного.
— Совершенно верно, — согласился Финбоу. — Я сам был озадачен. А потом вспомнил парочку мелочей, о которых рассказал Йен. Когда вы все собрались в каюте, Кристофер бросил Тоне коробок спичек, вместо того чтобы дать ей прикурить. Удивительно: молодой человек отличался превосходными манерами, а тут требовалось преодолеть расстояние всего в несколько футов. Возможно, это случайность, но я задумался, не было ли у него причины прятать от Тони свою руку.
