Чарльз Сноу - Смерть под парусом
Уильям присел рядом со мной.
— У вас обеспокоенный вид, Йен.
— Неважно себя чувствую, — признался я.
— Наверное, результат нервного напряжения, — предположил он. — Обычно ничего не чувствуешь, пока все не закончится, а потом все обрушивается на тебя словно дубина.
Я старался быть вежливым, но каждое произнесенное им слово казалось мне глупее предыдущего. Финбоу еще предстояло привести к нам Эвис и все рассказать. Капли дождя забарабанили в окно. Завывания фокстрота не смолкали. Я слышал удары своего сердца.
Наконец я увидел, как под дождем через сад пробираются две фигуры. Вероятно, Финбоу и Эвис пересекли поле и вернулись по берегу реки. Уильям открыл застекленные двери, чтобы впустить их, промокших и задыхающихся. Волосы Эвис были влажными, на чулках виднелись темные пятна брызг.
— Не следует отправляться на прогулку без зонтика или плаща, — с улыбкой произнес Финбоу.
— Зачем же вы пошли? — спросил Кристофер.
— О, мистеру Финбоу очень захотелось, — сказала Эвис. — Я подумала, что смогу немного его развлечь.
— Пусть бы мистер Финбоу сам себя и развлекал, — выпалила Тоня.
— К счастью, мои развлечения в большинстве своем безобидны, — заметил Финбоу.
Эта шутка заставила меня похолодеть.
С началом дождя сделалось так темно, что предметы в дальнем конце гостиной стали неразличимы.
— Господи, зачем сидеть в темной комнате теперь, когда все так хорошо? — воскликнула Тоня.
— Незачем, — согласился Филипп.
— Давайте зажжем свет, — потребовала Тоня.
Позвали миссис Тафтс, и Кристофер попросил принести лампы. Экономка угрюмо ответила, что лампы испортились, но можно зажечь свечи. Вскоре желтое колеблющееся пламя десяти свечей уже рассеивало серую мглу дождливого вечера. Мне все это напоминало бдение возле покойника.
— Так лучше, — сказала Тоня. — По крайней мере светлее и живописнее.
— Но не очень весело, — заметил Уильям.
— Вполне достаточно, — возразил Филипп. — Какая нам разница теперь, когда все закончилось?
— Да, — согласился Кристофер. — Теперь это не имеет значения.
— Точно, — тягучим голосом произнесла Тоня, закидывая ногу на край дивана. — Как приятно думать, что все закончилось!
— Все закончилось, — тихо произнес Финбоу — Или почти все. Только что я получил своего рода последнее слово — журнал, куда Роджер записывал истории болезней своих пациентов.
Мне эти слова показались невинными, но лицо Эвис стало мертвенно-бледным. Я понял, что наступает развязка.
— Интересно? — спросила Тоня, не заметившая ничего необычного.
— Очень, — ответил Финбоу.
Уильям принялся рассказывать историю о записях знакомого врача, который недавно начал специализироваться на нервных болезнях. Кристофер встал и ушел к себе в комнату. Уильям продолжал говорить, но я наблюдал за Эвис и почти ничего не слышал. Кристофер вернулся в гостиную с озадаченным и хмурым лицом.
— Эй, Кристофер, — небрежно окликнул его Финбоу, — ищете пакет? Я по ошибке захватил его, отправляясь на прогулку. Оставил в шлюпке.
— Хорошо, — ответил Кристофер. — Мне он нужен на минутку. Пойду заберу. Заодно куплю табак в деревне.
— Ладно, — кивнул Финбоу.
Кристофер открыл застекленную дверь и скрылся в саду.
Слова достигали моих ушей, но я почти ничего не слышал, сосредоточившись на бледном лице Эвис. Мне страстно хотелось, чтобы Финбоу заговорил. Уильям закончил свою историю, и Тоня принялась рассказывать о своих приключениях с невропатологом.
Я заметил, что Финбоу сидит в напряженной позе, словно ждет какого-то знака или звука. Интересно чего, мелькнуло у меня в голове.
Внезапно послышался резкий щелчок, похожий на удар бича. Я не понял, откуда донесся этот звук, и не придал ему значения.
— Та-ак, — очень тихо произнес Финбоу.
Глава 19
Долгое объяснение Финбоу
Финбоу быстро вышел из комнаты и позвал миссис Тафтс. Послышался его тихий голос, скороговоркой произносивший что-то неразборчивое, а также безропотное «да, сэр, да, сэр» миссис Тафтс, удивившее меня своей покорностью. Он вернулся вместе с экономкой: она окинула нас быстрым взглядом, затем поспешно вышла. Финбоу вновь вытянулся в кресле и повернулся ко мне.
— Прошу прощения, Йен, за все, что вам пришлось сегодня пережить. Но я ничего не мог поделать, — сочувственно сказал он.
— Но что… — Я был удивлен и растерян.
— Мне пришлось убедить вас, что я подозреваю Эвис, — пояснил Финбоу.
Словно сквозь туман я заметил, как та подалась вперед. Я ничего не видел, кроме блестящих взволнованных глаз.
— И?.. — быстро спросила Тоня.
— Ответ прост, — сказал Финбоу. — Роджера убил Кристофер.
— Но… в один из вечеров… — запинаясь, выдавил я. — Вы говорили, что он этого не делал… что у него не было причин… Зачем вы мне это говорили?
— Кристофер?! — воскликнул Филипп. — Но ведь Роджер застрелился!
Тоня и Уильям удивленно охнули.
Эвис сидела неподвижно. Несколькими фразами Финбоу объяснил, почему он считает самоубийство невозможным, кратко пересказав аргументы, которые я уже слышал в Хорнинге. Потом посмотрел на меня.
— Когда в тот вечер я говорил вам о невиновности Кристофера, — продолжил он, закурив сигарету, — то верил, что это абсолютная правда. И только следующей ночью был вынужден снова вспомнить о нем. Вплоть до того момента я делился с вами всеми своими догадками, Йен, и вам был известен каждый факт, который я использовал в рассуждениях. То есть вся мешанина фактов и мыслей, среди которых я искал решение этой загадки, была в вашем распоряжении. Но потом я уже не говорил вам все, что думаю; узнав о причинах убийства, вы поймете почему.
— Полагаю, я выглядел полным дураком.
Я постепенно приходил в себя. Эвис в безопасности, и теперь ей уже ничто не угрожает!
— Да, пожалуй, — согласился Финбоу. — Но мне кажется, у вас есть оправдание: вы не знали всех обстоятельств. О первой подсказке, которую я получил, вы никогда не догадаетесь…
— И что же это? — нетерпеливо спросил Уильям.
— Алоиз Биррел, — с улыбкой ответил Финбоу.
— Какие-то его слова? — Голос Тони звучал хрипло.
— Нет, действия. Вчера после обеда, перед тем как вы с Филиппом сбежали, — он рассмеялся, — я смотрел, как Биррел подплыл к дому, намереваясь задать нам несколько вопросов. Я отметил — и сказал это Йену, — что он великолепно управляется с лодкой.
— И какое это имеет отношение к делу? — спросил Филипп.
