Агата Кристи - Смерть у бассейна
— Да, — сказала Генриетта, — он был очень умный человек, большой человек.
— А уж как вся больница его ценила! Все сестры. И больные! Бывало, так и чувствуешь, что идешь на поправку, едва он подойдет.
— Так вы должны были уже поправиться, — сказала Генриетта.
Проницательный взгляд старухи на миг затуманился.
— Я что-то не очень в этом уверена, милочка. Теперь меня лечит какой-то сладкоголосый парнишка в очках. Ну, это не доктор Кристоу, доложу я вам. Никогда не засмеется. Он один только был такой — любил шутку. И задавал же он мне встряску со своим лечением! «Не могу, — говорю, — больше не выдержу, доктор», а он мне говорит: «Нет, можете, миссис Крэбтри. Вы сильная, — говорит, — вы справитесь. Мы с вами делаем историю медицины, вы и я». Это он, вроде бы, добрым словом так помогал. Да я бы для него что угодно сделала! Он от тебя ждет многого, а ты чувствуешь, что подвести никак нельзя. Понимаете?
— Понимаю, — сказала Генриетта.
Маленькие острые глазки буравили ее.
— Извините, милочка, вы доктору не жена будете случайно?
— Нет, — сказала Генриетта. — Мы были друзьями.
— Ясное дело, — сказала миссис Крэбтри.
«Что же, интересно знать, ей ясно?» — подумала Генриетта.
— Извините, если я спрошу: а почему вы зашли?
— Джон мне много рассказывал о вас и о новых методах лечения. Мне захотелось узнать, как вы.
— Дохожу понемногу — вот как я!
— Но этого не должно быть, — воскликнула Генриетта. — Вы должны выздороветь.
Миссис Крэбтри усмехнулась:
— Я в ящик не собираюсь, не бойтесь.
— Значит, боритесь! Доктор Кристоу называл вас бойцом.
— Не знаю, сейчас назвал бы? — Миссис Крэбтри с минуту лежала тихо. — Кто бы он ни был, убийца этот, позор ему навек. И без того мало таких людей, как наш доктор. Нам уж больше таких не видать.
Миссис Крэбтри испытующе поглядывала на Генриетту, загрустившую от ее последних слов.
— Не унывайте, милочка, — сказала она. — А похороны-то ему хоть хорошие устроили?
— Да, очень красивые, — сказала Генриетта самым любезным тоном.
— Эх, жаль, меня не было на них! — вздохнула миссис Крэбтри. — Наверное, теперь уж только на свои попаду.
— Нет! — воскликнула Генриетта. — Даже думать так не смейте! Вы только что говорили, как вы с доктором Кристоу собирались делать историю медицины. Ну вот, теперь эта задача на вас. Вам теперь придется стараться вдвойне и делать историю самой, за него.
Миссис Крэбтри несколько мгновений смотрела на нее.
— Что-то уж больно пышно! Постараюсь, милочка. Больше ничего сказать не могу.
Генриетта встала и протянула ей руку.
— До свидания. Постараюсь заглянуть к вам опять.
— Давайте. Мне будет приятно поговорить про доктора еще, — в ее глазах мелькнула скабрезная искорка. — Подходящий был мужчина во всех отношениях.
— Да, — сказала Генриетта. — Был.
— Не мучьте себя, милочка. Что прошло, то прошло. Назад ничего не воротишь.
«Миссис Крэбтри и Эркюль Пуаро, — подумала Генриетта, — выразили одну и ту же мысль, только разными словами».
Она вернулась в Челси, завела машину в гараж и вошла в студию. «Ну вот, — подумала она, — пришло то, чего я так боялась. Пришел момент, когда я осталась одна. Больше не надо сдерживаться, моя скорбь теперь со мной».
Она повалилась в кресло и откинула волосы с лица.
Одинокая, покинутая, опустошенная.
Слезы наполнили ее глаза и медленно покатились по щекам.
«Ну вот, я и горюю, — подумала она. — Скорблю. Ох, Джон, Джон».
И вот вспоминается его голос, резкий от обиды: «Если я умру, первое, что ты сделаешь, еще обливаясь слезами, это начнешь лепить какую-нибудь чертову «Скорбящую» или там некий образ печали».
Она тревожно поежилась. Почему эта мысль пришла ей в голову?
Скорбь…
Скрытая покрывалом фигура с едва различимыми формами, на голове капюшон.
Гипс.
Она представила ее очертания — высокая, тонкая. Горе ее не выставлено напоказ, о нем говорят лишь длинные траурные линии драпировки.
Печаль, источаемая чистым, просвечивающим гипсом.
«Если я умру…»
Внезапная горечь затопила ее без остатка. «Вот я какая! — подумала она. — Джон был прав. Я не умею любить, не умею скорбеть — во всяком случае, всю себя без остатка отдавать этому. Это Мэдж и люди, подобные ей, составляют соль земли».
Мэдж и Эдвард в Айнсвике. Неподдельность, сила, теплота.
«А я, — подумала она, — не могу быть цельной. Я принадлежу не себе, а чему-то вне меня. Я не могу скорбеть о своих мертвых. Вместо этого я должна превращать свое горе в гипсовую фигуру».
Экспонат 58. «Скорбь». Гипс. Мисс Генриетта Савернек…
Она шепчет еле слышно: «Джон, прости меня за то, что я ничего не смогла сделать».
84 (4 Бл)
К 82
Этим сборником новосибирское издательство Гермес продолжает выпуск избранных произведений «королевы английского детектива» — Агаты Кристи.
Для широкого круга читателей.
К 82 Кристи А. Избр. произведения.
Вилла «Белый Конь». Каприз. Смерть в бассейне. Происшествие в старом замке. Детективные романы. Пер с англ.
К 4703010100 — 4 без объявл.
А83(03) — 91
ISBN 5—86750—004—7
Составление, оформление: Издательство Гермес, 1991.
Сдано в набор 17.05.1991 г. Подписано в печать 19.08.1991 г. Формат 84×1081/32. Бумага книжно-журнальная. Гарнитура школьная. Печать высокая. Объем: усл. печ. л. 33,6, уcл. кр.-отт. 33, 6, уч.-изд. л. 28,8. Тираж 300.000 экз. Заказ № 77. Цена 15 руб.
Издательство Гермес. 630055, Новосибирск, ул. Иванова, 4, тел. 32-13-43.
Отпечатано в типографии издательства «Советская Сибиръ». 630048, Новосибирск, ул. Немировича-Данченко, 104.
Примечания
1
Навзикая (миф.) — дочь Алкиноя, царя феаков. Героиня одного из наиболее известных эпизодов «Одиссеи» Гомера, нашедшая потерпевшего кораблекрушение Одиссея. (Прим. перев.)
2
«Хрустальный дворец» — первое в мире сборное здание из стекла и чугуна, провозвестник архитектуры XX века. Возведено в 1851 году выдающимся английским зодчим Джозефом Пакстоном (1803–1865). (Прим. перев.)
3
По английской системе единонаследия («майорат»), при отсутствии у собственника сына, недвижимость не может отойти ни вдове, ни дочерям, ни кому-либо по выбору завещателя (который вправе распорядиться лишь движимостью и капиталом). При его жизни она считается «заповедной» — до смерти или появления сына, а в качестве потенциального наследника рассматривается старший мужчина в ближайшей из боковых родственных линий. (Прим. перев.)
