Артур Дойл - Знаменитый клиент
Нужно ли говорить, что, не успев дочитать заметку, я вскочил в двуколку и помчался на Бейкер-стрит. Там я застал известного хирурга сэра Лесли Оксшотта, чья небольшая карета стояла на обочине.
— Непосредственной опасности для жизни нет, — сказал он, — две рваные раны на голове и значительные побои. Пришлось наложить несколько швов. Я ввел морфий и теперь главное — покой, однако несколько минут беседы ему не повредят.
Я неслышно прошел в затемненную комнату. Раненый бодрствовал, и в его хриплом шепоте я расслышал свое имя. Штора была на три четверти приспущена, но случайный солнечный луч осветил забинтованную голову Холмса. Темно-красное пятно просочилось через белую полотняную повязку. Я сел рядом в моим другом и склонил к нему голову.
— Все в порядке, Ватсон, — еле слышно пробормотал он, — что вы так… смотрите? Я не так плох, как кажется.
— Благодарите Бога!
— Как вы знаете, я немного фехтую. Обороняясь, я применил несколько приемов, но одолеть двоих мне было не по силам.
— Что я могу сделать, Холмс? Ведь этих разбойников натравил на вас проклятый барон. Скажите только слово, и я выведу его на чистую воду.
— Дорогой Ватсон, мы ничего не сможем поделать, пока полиция не выйдет на него, но они хорошо замели следы, будьте уверены. Подождите немного, у меня есть кое-какие соображения. Первое, что нам нужно предпринять — преувеличить тяжесть моего состояния. Они придут к вам за новостями. Придумайте что-нибудь вроде контузии, бреда, — на ваш вкус. Не бойтесь переусердствовать.
— Но сэр Лесли Оксшотт?
— О, о нем не беспокойтесь. Он увидит меня в худшем состоянии. Об этом я позабочусь.
— Что-нибудь еще?
— Да. Скажите Шинвелу Джонсону, чтобы он спрятал мисс Винтер. Те красавцы теперь будут охотиться за ней. Им, конечно, известно, про нее. Если они осмелились напасть на меня, то, вполне вероятно, с ней могут обойтись не лучшим образом. Все это необходимо сделать сегодня же вечером.
— Я отправляюсь немедленно. Что еще?
— Положите на стол трубку и туфлю с табаком. Хорошо. Заходите утром, обсудим наши планы.
Я встретился с Джонсоном в тот же вечер и попросил его отвезти мисс Винтер в какой-нибудь тихий пригород, где она могла бы затаиться, пока не минует опасность.
В течение шести дней все были в полной уверенности, что Холмс находится на грани жизни и смерти. Бюллетени были самые угрожающие, а в газетах то и дело появлялись зловещие заметки. Мои постоянные визиты убеждали меня, что на самом деле все не так уж серьезно. Выносливый организм и воля Холмса творили чудеса. Временами у меня были подозрения, что он поправляется гораздо быстрее, чем мне кажется. Удивительная скрытность была отличительной чертой его характера, и хотя она не раз приводила к печальным последствиям, даже мне, его ближайшему другу, приходилось только догадываться, какие мысли возникали у него в голове. Он довел до крайности аксиому, что самый опасный интриган тот, кто плетет интриги в одиночку. Я был ближе к нему, чем кто бы то ни было, но, тем не менее, всегда осознавал, что между нами лежит огромная пропасть.
На седьмой день швы были сняты, но несмотря на это, вечерние газеты опубликовали сообщение о рожистом воспалении. Там же появилась заметка, которую я был обязан, хотелось мне того или нет, показать моему другу. В ней говорилось, что среди пассажиров парохода «Руритания» компании Кьюнард[8], который в пятницу отправляется из Ливерпуля, будет находиться барон Адельберт Грюнер, чьи финансовые дела вынуждают его обосноваться в Соединенных Штатах еще до свадьбы с мисс Виолеттой де Мервиль, единственной дочерью и прочее и прочее. Холмс выслушал эти новости с холодным вниманием и сосредоточенным выражением лица, и я понял, что для него это был сильный удар.
— Пятница! — воскликнул он. — У нас есть только три дня. Кажется, негодяй собрался свернуть с опасной дороги. Но, черт меня побери, Ватсон, ему это не удастся! Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня.
— Я здесь для того, чтобы вы располагали мной, Холмс.
— В таком случае посвятите следующие двадцать четыре часа интенсивному изучению китайской керамики.
Мой друг не дал мне никаких объяснений, и я ни о чем не спросил. Долгий опыт научил меня беспрекословно повиноваться его воле. Я вышел из квартиры и направился вдоль по Бейкер-стрит, теряясь в догадках, во имя чего я должен выполнять такую странную просьбу. Наконец я свернул на Сент-Джеймс-сквер, в Лондонскую библиотеку к своему другу Ломаксу, который работал там и оттуда отправился к себе домой с увесистым томом под мышкой.
Говорят, и адвокат, зазубривший свое дело настолько старательно, что без труда может допросить любого свидетеля, уже через неделю способен забывать обо всем. Разумеется, теперь я не стал бы изображать из себя специалиста по части фарфоровых изделий, но тогда весь вечер и всю ночь, а также все следующее утро с небольшими перерывами для отдыха я поглощал сведения и запоминал имена. Я узнал автографы знаменитых художников-декораторов и секреты циклических дат[9], изучил фабричные клейма периода Хун-у, шедевры времен правления Юнлэ и росписи Тан-ина, познал великолепие изделий первобытной эпохи Сун и Юань[10]. Впитав нужную информацию, я пришел к Холмсу на следующий вечер. Он уже встал с постели, о чем нельзя было догадаться, читая официальные сообщения, и расположился в своем любимом кресле, подперев рукой перевязанную голову.
— Если верить газетам, — сказал я, — вы при смерти.
— Это тот самый эффект, на который я рассчитывал, — ответил он. — Итак, Ватсон, вы выучили свой урок?
— По крайней мере, я приложил все усилия.
— И вы можете поддержать осмысленный разговор на эту тему?
— Думаю, что могу.
— Тогда передайте мне маленькую коробочку, что стоит на камине.
Он открыл крышку и вынул оттуда небольшой предмет, аккуратно завернутый в кусок материи великолепного восточного шелка. Затем он развернул ткань и извлек на свет маленькое изящное блюдце прекраснейшего темно-голубого цвета.
— С этим нужно обращаться очень острожно. Перед вами подлинный экземпляр фарфора периода династии Мин[11]. На аукционе Кристи никогда не видели ничего подобного. Полный набор такой посуды стоил бы целое состояние, и, в сущности, весьма сомнительно, что подобный сервиз можно найти за пределами императорского дворца в Пекине. Один вид этого блюдца может свести с ума любого коллекционера.
— Что я должен с ним делать?
Холмс протянул мне визитную карточку, на которой было написано: «Доктор Хилл Бартон, Халф-Мун-стрит 369».
