Морис Леблан - Канатная плясунья
— Извините, если я вмешиваюсь не в свои дела. Это один из моих недостатков. Кентэн часто мне говорит: «Ты со своей манерой всюду соваться рано или поздно попадешь в какую-нибудь неприятную историю…» Сегодня мы сюда приехали рано, до представления оставалось много времени. Я пошла погулять. Нечаянно обратила на кое-что внимание, потом рассмотрела и в конце концов пришла к некоторым важным выводам.
Граф и его гости переглянулись, и видно было, что они уже всерьез заинтересовались.
— Я разглядывала старинный фонтан, что находится посреди двора. Долго любовалась им. Случайно я заметила, что мраморные плиты бассейна недавно вынимались. Дало ли это какой-нибудь толк? Не знаю.
Граф и его гости опять обменялись удивленными взглядами. Один из них сказал:
— Может быть, чинили бассейн… или исправляли канализацию…
— Нет, — решительно заявила графиня. — Фонтана не трогали… Вы, вероятно, заметили и еще что-нибудь в этом же роде?
— Да, — отвечала Доротея. — Такая же точно работа была произведена немного дальше, около площадки, на которую выпирают камни утеса. Там даже пробовали пробуравить камни. При этом поломался железный прут. Конец его до сих пор торчит.
— Но почему, — спросила графиня, уже взволнованная и возбужденная, — почему именно эти два места? Что тут ищут? Чего хотят?
Доротея задумалась над ответом и медленно, будто желая показать, что именно сейчас выяснится главная суть всего, сказала:
— Об этом написано на самом памятнике. Вы видите его отсюда? Видите капительную колонну, которую окружают сирены? Так вот, на одной стороне этой колонны есть надпись… Буквы почти стерлись…
— Почему же мы никогда их не видели? — вскричала графиня.
— И все-таки они есть… Буквы почти слились с рубцами мрамора… Тем не менее одно слово… целое слово… можно без труда прочитать.
— Какое?
— Слово «Fortuna».
Три слога «for-tu-na» отчетливо прозвучали в тишине большой залы. Граф глухо повторил эти три слога, а Доротея продолжала:
— Да, слово «Fortuna». И это же слово можно прочесть на камнях фундамента, опирающегося на ту скалу. Правда, там буквы стерлись еще больше, и их можно скорее угадать, чем прочитать. Но все-таки можно.
Граф не вытерпел, сорвался с кресла и, когда Доротея произнесла последние слова, он уже бежал по двору к фонтану. Он бросил быстрый взгляд на капитель, помчался к тому месту над обрывом, о котором говорила Доротея, и очень скоро вернулся назад.
— Все точно так, как она сказала. В двух местах рыли… И надпись «Fortuna», которой я раньше не замечал, в самом деле есть… Искали и, может быть, нашли…
— Нет, — твердо и спокойно заявила Доротея.
— Почему вы так думаете? Откуда вы знаете?
Она не сразу ответила. Пристально взглянула на Эстрейхера и поймала его взгляд на себе. Эстрейхер теперь уже не сомневался, что разоблачен, и начал понимать, куда гнет эта канатная плясунья. Но осмелится ли она идти до конца и вступит ли она в открытую борьбу? И ради чего затевает она всю эту историю?
Он отвел взгляд и повторил вопрос графини:
— Да, почему вы утверждаете, что не нашли? Доротея смело приняла вызов:
— Потому что поиски еще продолжаются. В овраге под стенами замка среди груды диких камней, оторвавшихся от скалы, есть один старый обтесанный камень, оставшийся, вероятно, от разрушенной постройки. Слово «Fortuna» высечено и на нем. Что этот камень недавно передвигали, можно видеть по свежевзрытой земле и по следам чьих-то ног.
Глава 3. Ясновидящая
Этот последний удар окончательно сразил графа и графиню. Склонившись друг к другу, они, Эстрейхер и Рауль Давернуа о чем-то перешептывались.
Бедняга Кентэн, услышав разговор об овраге и тайнике, дрожа от страху, забился в подушки. Доротея сошла с ума! Зачем она выдает того человека, который рылся в яме? Навести на его след — значит навести и на свой след, расставить ловушку самим себе. Как глупо!
А между тем Доротея среди общего волнения оставалась совершенно спокойной.
— Ваши наблюдения нас очень взволновали, — заговорила графиня. — Они показывают, до какой степени вы проницательны, и я прямо не знаю, как вас благодарить за то, что вы нам сообщили.
— Вы, графиня, так тепло нас привяли, что я сочла своим долгом оказать вам эту услугу.
— Громадную услугу, — подхватила графиня. — И я вас попрошу докончить то, что вы начали.
— То есть? Что я должна сделать?
— Рассказать нам все, что вы знаете.
— Я ничего больше не знаю.
— Но вы можете знать больше.
— Каким образом? Графиня улыбнулась.
— Благодаря вашим талантам ясновидения, о которых вы говорили.
Доротея поклонилась.
— Я согласна… Но ведь это только опыты, и они не всегда удаются.
— Попробуем.
— Хорошо, попробуем. Я заранее прошу у вас снисхождения, если мы не добьемся успеха.
Она взяла у Кентэна из кармана платок и завязала им себе глаза.
— Чтобы стать ясновидящей, надо сделаться слепой… Чем меньше я смотрю, тем больше вижу.
И совсем другим, серьезным тоном прибавила:
— Задавайте мне вопросы, графиня. Постараюсь ответить…
Она облокотилась на стол и руками сжила виски. Графиня спросила:
— Кто рыл? Кто производил раскопки?
Доротея молчала. Создавалось впечатление, что она сосредоточивалась в самой себе. Через две-три минуты она заговорила. Голос ее звучал немного приглушенно, но без всякой фальши, обычной у цирковых магов в сомнамбул:
— На площади я ничего не вижу. Туман многих дней застилает картину. Зато в овраге…
— В овраге? — переспросила графиня.
— В овраге… Там поднята каменная плита, в углублении под ней стоит человек и работает лопатой.
— Какой человек? Его приметы?
— Он одет в длинную блузу…
— А лицо?
— Лицо закрыто. Вся голова укутана в шарф. Кончив работать, он опустил плиту и унес лопату.
— Только лопату? Больше ничего?
— Нет. Он ничего не нашел.
— Куда он пошел?
— Он поднялся вверх… Подошел к воротам замка над обрывом.
— Так они же закрыты!
— У него есть ключ… Вошел… Раннее утро… Все еще спят… Он идет к оранжерее… Тут есть маленькая комната…
— Да, там садовник складывает свои инструменты.
— Он ставит лопату в угол, снимает блузу и вешает ее на гвоздь в стене.
— Но это не может быть садовник, — вскричала графиня. — Лицо? Вы видите лицо.
— Нет… нет… Оно остается закутанным…
— Во что он одет теперь?
— Во что он одет?.. Я не могу рассмотреть… Он уходит… исчез.
Доротея смолкла. Как будто все ее внимание было напряжено и приковано к кому-то, чей силуэт расплывался в тумане, как привидение.
