Дик Фрэнсис - Отражение
Черным стволом пистолета Айвор ден Релган показал, куда мне следует отойти, и я на непослушных ногах отступил на несколько шагов.
Он переступил порог и захлопнул за собой дверь.
Ну а теперь, — сказал он, — ты мне заплатишь а все.
«Будь осторожнее», — предупреждал Джереми.
Я забыл об осторожности.
Джордж Мгллейс был негодяй, — сказал ден Релган, — но ты… ты хуже.)
Я не ожидал, что смогу произнести хоть слово, и когда мне это все же удалось, сим не узнал свой голос.
Так это вы, — хрипло, с трудом выдавил я, — это вы сожгли дом Джорджа?
Глаза Айвора ден Релгана зловеще вспыхнули. Беседа с лордом Уайтом, нисколько не сбила с него гонор, напротив, неприятности, казалось, усугубили его самовлюбленность, лицо приняло еще более надменное выражение, как будто вера в собственную значимость — единственное, что осталось ему в этой жизни. Что ему мои вопросы — ведь он наверняка считает меня уже покойником.
Да, это я, — ответил он, нимало не смущаясь. — Взломал замок, обшарил каждый угол, унес все, что мог, и сжег. А ты, сука, то, что я искал, преспокойно хранил у себя…
Я вышиб у него почву из-под ног. Лишил власти. Попросту раздел донага, да так и оставил голеньким, как на балконе в Сен-Тропе.
Джордж угрожал ден Релгану обнародовать фотографии, если тот будет рваться в «Жокей-клуб». Я использовал те же фотографии, чтобы ден Релгана из клуба вышвырнули.
Если прежде он еще имел какой-то вес в конноспортивных кругах, теперь он потерял все. Раньше ден Р'елган все-таки считался фигурой среди жокеев, конюхов, тренеров, распорядителей. Теперь каждый, кому не лень, мог посмеяться над ним. Одно дело, когда тебя просто не принимают в «Жокей-клуб». Совсем другое — когда тебя приняли, а потом дали под зад коленом.
Джордж не показывал фотографий никому, кроме самого ден Релгана. Я показал.
Давай сюда, — сказал Айвор ден Релган, и пистолет в его руке качнулся в нужном направлении. — Сюда, живее.
«Автомат», — подумал я. Идиот, какое это имеет значение?
Соседи услышат выстрел, — сказал я безнадежно.
В ответ на мои слова он лишь ухмыльнулся. Под
дулом пистолета я медленно отступал в глубь квартиры. Мы поравнялись с лабораторией. Попро
бовать укрыться там? Не годится. Дверь, хоть и тяжелая, не запирается. Живым мне оттуда не выйти. Я прошел мимо.
— Все. Стоять, — приказал Айвор ден Релган.
«Надо бежать, — лихорадочно застучало в мозгу. — Бежать. Хотя бы попытаться». — Я уже собирался сделать рывок к задней двери, как вдруг услышал оглушительный треск.
Я было подумал, что ден Релган промахнулся и пуля разбила стекло, но уже через секунду понял, что он не стрелял вовсе. Это взломали дверь на кухню.
Сзади в дом входили люди, их было двое, двое дюжих молодых парней в натянутых на лицо эластичных чулках. Широким шагом, толкаясь на ходу, они приближались ко мне, им было тесно на маленькой кухне и не терпелось поскорее начать ломать, крушить, убивать.
Я пытался сопротивляться. Пытался.
Господи боже мой, ну сколько можно? Ведь это уже третий раз за сегодняшний день. Если бы я умел им объяснить, что на мне и так нет живого места, меня уже дважды сегодня били, с меня хватит, больше не надо, ребята, не надо, это уже в третий раз, в третий… Если бы я умел им объяснить… да что толку. Они бы, наверное, только обрадовались. И продолжали лупить по самым больным местам.
Потом я и вовсе перестал думать. Я ослеп, онемел, с трудом дышал. От грубых перчаток моих мучителей попалась кожа, а удары по лицу вышибли из меня последние мозги. Я упал — и тогда меня начали бить ногами — по груди, ногам, спине, животу, голове. Я потерял сознание.
Когда я очнулся, кругом было тихо. Я лежал на белом кафельном полу, вокруг щеки растекалась лужа крови. Чья это кровь? И снова потерял сознание. Это моя кровь, сообразил я, очнувшись. Попробовал открыть глаза. Не смог, веки не поднимались. Ладно. Жив и слава богу! И опять погрузился в забытье.
Айвор ден Релган не стрелял в меня. Или стрелял? Надо проверить. Я попытался сдвинуться с места. Идиот…
Едва я попробовал шевельнуться, как у меня начались спазмы и чудовищная боль скрутила тело. Не думал, что будет так худо. Вывихи, переломы,
разрывы — чего только я не навидался, но никогда прежде не мучился такой нечеловеческой мукой. Видно, слишком много тканей повреждено внутри, слишком много разорвано кровеносных сосудов, и нервные волокна посылают мозгу приказ: лежать, не двигаться. Опасно.
Господи, взмолился я, ну сделай так, чтобы боль прошла, я больше не могу, господи. Помоги мне, господи, я больше не сдвинусь с места, буду лежать здесь, сколько надо, только помоги мне, я больше не могу.
Но боль отпустила не скоро. Наконец, спазмы прошли. Обессиленный, изнемогший, я лежал на ступенях грудой расплющенных мышц, и только и мог, что молиться, чтобы приступ не повторился.
В голову лезли такие мысли, что лучше бы мне вообще ни о чем не думать. Я вспоминал случаи, когда люди умирали от разрыва внутренних органов: печени, почек, селезенки. А я? Что же
у меня разорвано, если малейшее движение вызывало такую жуткую реакцию? А еще я думал, что вот сейчас вернется ден Релган, чтобы прикончить меня.
В ушах звучал его голос:
— Ты заплатишь за все… заплатишь…
Ранами, кровоподтеками, чудовищной болью. Страхом, что еще немного, и я умру. Умру от внутреннего кровотечения, как умирают избитые до смерти.
Прошла вечность.
Если бы хоть один из жизненно важных органов — печень, почки или селезенка — был поврежден и кровоточил, это бы уже проявилось в учащенном пульсе, прерывистом дыхании, жажде, усиленном потоотделении. Но я не замечал таких симптомов.
Время шло, мне не становилось хуже, и я слегка приободрился. Может, если тихо, осторожно попробовать пошевелиться, ничего и не произойдет.
Но я напрасно надеялся. Меня снова скрючило от боли, и приступ оказался ничуть не слабее предыдущего.
Мозг всего лишь послал телу сигнал — вперед, но этого было достаточно, чтобы перекорежило каждый мускул. Должно быть, тело включило лучшие меха
низмы самозащиты, но терпеть эту муку было свыше моих сил.
Боль долго, слишком долго не отпускала и утихала медленно, постепенно, как бы предупреждая, что может вернуться в любую минуту. Больше не буду, пообещал я. Только, пожалуйста, не надо так со мной. Не надо.
В доме горел свет, но отопление было выключено, и я ужасно замерз, просто окоченел. Ну что ж, может, оно и к лучшему. Холод остановит кровотечение из внутренних органов, склеит стенки порванных сосудов, и красная жидкость перестанет течь, куда не следует. А там, бог даст, и полегчает.
