Николас Блейк - Голова путешественника. Минута на убийство (сборник)
– Итак, – закончил Блаунт свое повествование, – нам пора раскрыть карты.
– Вы имеете в виду миссис Ситон?
– Я имею в виду ее мужа. Дело о преступном сговоре может подождать. Я намерен сначала разобраться с убийством.
– Вы не возражаете против моего присутствия?
– Сделайте милость. Но чтобы никаких ваших штучек! Если Ситону нужна помощь, он может пригласить своего адвоката.
– Блаунт, я хотел бы, чтобы вы спросили у него кое-что насчет Джанет… – Найджел объяснил, что хочет все-таки разобраться с макинтошем. – Очень странно, что женщина, которая так печется о здоровье мужа – а Джанет только об этом и говорит, – могла позволить ему выйти на улицу без плаща в грозу.
– Значит, она говорит, что надела его макинтош. Ладно, я спрошу его, хотя и не вижу, какое это может иметь значение.
Через пять минут они были в кабинете Роберта Ситона. За письменным столом поэта сидел сержант Бауэр и лизал чернильный карандаш. Лежащий на столе черный блокнотик с бессмертным произведением Роберта (поэма была завершена два дня назад) сержант отодвинул, чтоб не мешал. Найджел устроился на сиденье у окна, а суперинтендант расположился у стола лицом к Роберту и Джанет – Найджел знал, что сейчас он принял самую свою внушительную позу, и все же в присутствии Джанет и на фоне феноменального внутреннего достоинства ее мужа даже дородный Блаунт как будто уменьшился в размерах. Можно было подумать, что это просто местный полисмен пришел заручиться содействием в проведении полицейского праздника или проверить разрешение на владение оружием.
– Мистер Ситон, ввиду того, что нами получены новые факты, я намерен просить вас дополнить показания, которые вы уже дали полицейскому офицеру. Все сказанное вами будет занесено в протокол и может быть использовано против вас. Вы не обязаны отвечать на мои вопросы. И вы имеете право, если пожелаете, требовать присутствия вашего адвоката.
– Думаю, в этом нет необходимости, – ответил Роберт.
– Очень хорошо. В таком случае можете ли вы объяснить, когда и при каких обстоятельствах вы написали это письмо своему брату Освальду? – Блаунт неуклюже подвинулся к Роберту и несколько секунд подержал у него перед глазами письмо.
– Значит, этот дурень все-таки не уничтожил его? – пробормотал поэт. – Благодарю, нет необходимости так долго мне его демонстрировать. У меня прекрасная память.
– Вы признаете, что написали это письмо?
– Что это такое, дорогой? – вмешалась Джанет.
– Да, конечно, признаю, это письмо написано мною.
– Но вы скрыли этот факт от инспектора Гейтса и от меня? Почему?
– Но послушайте, суперинтендант, это глупый вопрос! – с живостью ответил Роберт. – Поскольку было установлено, что найденный в реке покойник – Освальд, то, естественно, рассказать вам об этом приглашении означало бы навлечь на свою голову кучу неприятностей.
Джанет открыла рот от изумления:
– Роберт! Что ты говоришь?! Ты пригласил его сюда?..
Вид у Ситона был сконфуженный – не столько виноватый, сколько извиняющийся и в то же время упрямый, как будто он сделал что-то не то на светском приеме, зная, что вызовет неудовольствие жены, и все равно был уверен, что поступил правильно. Волшебная атмосфера Плаш-Мидоу снова овладела Найджелом. Вот-вот должно было закончиться следствие по делу об убийстве, а двое главных подозреваемых ведут себя так, как будто самое большее, что им грозит, это неодобрение незваного гостя.
– Почему вы это сделали, мистер Ситон? – вежливо спросил Блаунт.
– Пригласил его? Так ведь он мой брат.
– Я имею в виду не совсем это. Из этого письма следует со всей очевидностью, что вы понимали: его присутствие в Плаш-Мидоу будет неприятно для миссис Ситон. Почему вам было не поехать в Бристоль и не встретиться с ним там? Разве это не было бы при сложившихся обстоятельствах наиболее естественным решением?
– Естественным? – Казалось, Роберт Ситон взял это слово в руки и рассматривает его со всех сторон, словно оно могло быть использовано как эпитет в стихотворной строке. – О нет. Это значило бы только отложить решение на потом. Я хотел ускорить события, понимаете?
– Поясните, будьте добры.
– Освальд должен был получить назад свое состояние. Но моя жена стала бы этому препятствовать, я это прекрасно понимал. Кроме того, нужно было брать в расчет Реннела и Мару: они могли поднять то старое дело против Освальда.
– Вы имеете в виду оскорбление действием мисс Торренс?
– Да.
– И, написав: «Конечно, я не буду чинить препятствий», – вы имели в виду возвращение состояния?
– Да.
– И вы были готовы отдать все, от всего отказаться, вернуться к нищете, лишить жену и детей всего этого, – Блаунт обвел рукой комнату, – без единого возражения?
– Полагаю, что вряд ли дело дошло бы до таких крайностей. Освальд мог бы позаботиться о нас. Но я должен был сделать то, что считал правильным.
– Хм… Значит, говоря «ускорить события», вы подразумевали, что собирались пригласить Освальда в Плаш-Мидоу и уговорить вашу жену и друзей принять сложившуюся ситуацию?
– Более или менее.
Блаунт внезапно перегнулся через стол.
– Тогда зачем вся эта таинственность? Зачем этот хитрый план, как ему незаметно проникнуть в дом – ночью, без ведома миссис Ситон? Если вы хотели ускорить события, разве не было бы лучше сначала сообщить вашим домашним, что Освальд жив и что вы намерены вернуть ему его состояние? Обсудить с ними этот щекотливый вопрос до того, как вы пригласили брата приехать к вам? Разве не следовало вам вначале выяснить позицию мистера Торренса, узнать, согласится ли он забыть старое обвинение против вашего брата?
– Не всегда люди делают то, что лучше. – На полный боевого задора взгляд суперинтенданта Роберт ответил твердым уверенным взором своих ясных глаз. – Я хотел сначала переговорить с ним один на один, выяснить, чего он хочет, и только потом довести факт его появления до общего сведения. То, что вы называете таинственностью, было всего лишь мерой предосторожности в интересах Освальда.
– От кого, по вашему мнению, его нужно было защищать?
– Но ведь я только что сказал вам…
– Не собирались ли вы защищать его… ну, например, от вашей жены?
– От Джанет? Но, друг мой…
– Вы знали, что десять лет назад ваша жена организовала мнимое самоубийство Ситона?
– Суперинтендант! Как вы смеете говорить такие вещи?! – воскликнула миссис Ситон.
– И что в связи с этим ей может быть предъявлено очень серьезное обвинение в преступном сговоре? И что поэтому Освальд как единственный живой свидетель представлял для нее большую опасность?
