Артур Дойл - Рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
– Если исходить из этой остроумной теории, тело каждого человека должно быть найдено рядом с его платяным шкафом. Так чего же вы надеетесь добиться с помощью вещей леди Сент-Саймон, хотел бы я знать?
– Какой-нибудь улики, доказывающей, что в ее исчезновении замешана Флора Миллар.
– Боюсь, это будет нелегко.
– Боитесь? – с горечью вскричал Лестрейд. – А я, Холмс, боюсь, что вы совсем оторвались от жизни с вашими вечными выводами и умозаключениями. За несколько минут вы сделали две грубые ошибки. Это платье, несомненно, уличает мисс Флору Миллар.
– Каким же образом?
– В платье есть карман. В кармане нашлась записная книжка. А в книжке – записка. Вот она. – Он бросил записку на стол. – Слушайте, что здесь написано: «Увидимся, когда все будет готово. Выходите немедленно. Ф. X. М.». Я так и думал, что Флора Миллар под каким-нибудь предлогом выманила леди Сент-Саймон из дому и – разумеется, вместе с сообщниками – является виновницей ее исчезновения. И вот налицо записка – записка с ее инициалами, которую она, несомненно, сунула леди Сент-Саймон у дверей дома, чтобы завлечь ее в свои сети.
– Отлично, Лестрейд, – со смехом сказал Холмс. – Право же, вы очень ловко все это придумали. Покажите-ка записку.
Он небрежно взял в руки бумажку, но равнодушное выражение его лица вдруг изменилось.
– Да, это действительно очень важно! – вскричал он.
– Ага! Теперь убедились?
– Чрезвычайно важно! Сердечно поздравляю вас, Лестрейд.
Торжествующий Лестрейд вскочил и наклонился над запиской.
– Что это? – изумился он. – Ведь вы рассматриваете обратную сторону.
– Нет, я смотрю именно туда, куда нужно.
– Да вы с ума сошли! Переверните бумажку. Записка-то ведь написана карандашом на обороте!
– Зато здесь я вижу отрывок счета гостиницы, который глубоко интересует меня.
– Ничего в нем нет особенного! Я видел его раньше вас: «Окт. 4-го. Комната – 8 шил. Завтрак – 2 шил. 6 пенс. Коктейль – 1 шил. Обед – 2 шил. 6 пенс. Стакан хереса – 8 пенс.». Вот и все. Не вижу ничего интересного.
– Ну конечно, не видите. А между тем это имеет большое значение. Что касается записки, она тоже имеет значение – во всяком случае, ее инициалы. Так что я еще раз поздравляю вас, Лестрейд.
– Ну, хватит терять время! – сказал тот, поднимаясь с места. – Я, знаете ли, считаю, что надо работать, а не сидеть у камина и разводить разные теории. До свиданья, мистер Холмс. Посмотрим, кто первый доберется до сути этого дела.
Он собрал свои пожитки, засунул их в саквояж и направился к двери.
– Только одно замечание, Лестрейд, – медленно произнес Холмс, обращаясь к спине своего уходящего соперника. – Я могу вам сказать разгадку вашего дела. Леди Сент-Саймон – миф. Ее нет и никогда не было в природе.
Лестрейд обернулся и с грустью взглянул на моего друга. Потом он посмотрел на меня, трижды постучал пальцем по лбу, многозначительно покачал головой и поспешно вышел.
Как только за ним закрылась дверь, Холмс встал и надел пальто.
– В том, что сказал этот субъект, есть доля истины, – заметил он. – Нельзя все время сидеть дома, надо работать. Поэтому, Уотсон, я должен ненадолго оставить вас наедине с вашими газетами.
Шерлок Холмс покинул меня в половине шестого, но я не успел побыть в одиночестве, потому что меньше чем через час к нам явился посыльный из гастрономического магазина с большущей коробкой. С помощью мальчика, пришедшего с ним вместе, он распаковал ее, и, к моему великому удивлению, на скромном обеденном столе нашей квартирки появился роскошный холодный ужин. Здесь были парочка холодных вальдшнепов, фазан, паштет из гусиной печенки и несколько пыльных, покрытых паутиной бутылок старого вина. Расставив все эти лакомые блюда, оба посетителя исчезли подобно духам из «Тысячи и одной ночи», успев сказать только, что заказчик указал этот адрес и что за все уплачено.
Около девяти в комнату бодрыми шагами вошел Холмс. Лицо его было серьезно, но в глазах блестел огонек, сразу сказавший мне, что он не обманулся в своих догадках.
– А, ужин уже на столе! – сказал он, потирая руки.
– Вы, значит, ждете гостей? Они накрыли на пять персон.
– Да, думаю, что к нам может кое-кто зайти, – ответил он. – Я удивлен, что лорда Сент-Саймона еще нет… Ага! Кажется, я слышу на лестнице его шаги.
Он не ошибся. В комнату быстро вошел наш утренний посетитель, еще сильнее прежнего размахивая шнурком от лорнета. Его всегда спокойное лицо выражало сильнейшее смятение.
– Стало быть, мой посыльный застал вас дома? – спросил Холмс.
– Да, но, признаюсь, содержание письма поразило меня сверх всякой меры. Есть ли у вас доказательства того, что вы мне сообщили?
– Есть, и самые веские.
Лорд Сент-Саймон опустился в кресло и провел рукой по лбу.
– Что скажет герцог! – прошептал он. – Что он скажет, когда услышит об унижении, которому подвергся один из членов его семьи!
– Но ведь это чистейшая случайность. Я никак не могу согласиться, чтобы в этом было что-либо унизительное.
– Ах, вы смотрите на такие вещи с другой точки зрения!
– Я решительно не вижу тут ничьей вины. Мне кажется, эта дама просто не могла поступить иначе. Конечно, она действовала чересчур резко, но ведь у нее нет матери, и ей не с кем было посоветоваться в такую критическую минуту.
– Это было оскорбление, сэр, публичное оскорбление! – сказал лорд Сент-Саймон, барабаня пальцами по столу.
– Однако вы должны принять в расчет то исключительное положение, в котором оказалась бедная молодая девушка.
– Я не собираюсь принимать в расчет что бы то ни было. Со мной поступили бесчестно. Я просто вне себя.
– Кажется, звонят, – заметил Холмс. – Да, я слышу шаги на площадке… Что ж, если я не в силах убедить вас, лорд Сент-Саймон, более снисходительно отнестись ко всему случившемуся, то, может быть, это скорее удастся адвокату, которого я пригласил.
Холмс распахнул дверь и впустил в комнату даму и господина.
– Лорд Сент-Саймон, – сказал он, – позвольте представить вам мистера и миссис Фрэнсис Хей Маултон. С миссис Маултон вы, кажется, уже знакомы.
При виде новых посетителей наш клиент вскочил с места. Он стоял выпрямившись, опустив глаза, заложив руки за борт сюртука, – воплощение оскорбленного достоинства. Дама подбежала к нему и протянула руку, но он упорно не поднимал глаз. Так было, пожалуй, лучше для него, если он хотел остаться непреклонным: такая мольба выражалась на ее лице, что вряд ли кто-нибудь мог бы устоять перед нею.
– Вы сердитесь, Роберт? – сказала она. – Что ж, я понимаю, вы не можете не сердиться.
– Сделайте одолжение, не оправдывайтесь передо мной, – с горечью произнес лорд Сент-Саймон.
