Артур Дойл - Рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
– Вот как! Я не знал. Какой же это король?
– Король Скандинавии.
– Как, у него тоже пропала жена?
– Надеюсь, вы понимаете, – самым учтивым тоном произнес Холмс, – что в отношении дел прочих моих клиентов я соблюдаю такую же тайну, какую обещаю и вам в вашем деле.
– О, конечно, конечно! Вы совершенно правы, прошу меня извинить. Что касается моего случая, я готов сообщить вам любые сведения, какие могли бы помочь вам составить мнение по поводу происшедшего.
– Благодарю вас. Я уже ознакомился со всем тем, что есть в газетах, но не знаю ничего больше. Надо полагать, что можно считать их сообщения верными? Хотя бы вот эту заметку – об исчезновении невесты?
Лорд Сент-Саймон наскоро пробежал заметку:
– Да, это более или менее верно.
– Но для того чтобы я мог высказать определенное мнение по этому делу, мне понадобится еще много дополнительных данных. Пожалуй, лучше будет, если я задам вам ряд вопросов.
– Я к вашим услугам.
– Когда вы познакомились с мисс Хетти Доран?
– Год назад в Сан-Франциско.
– Вы путешествовали по Соединенным Штатам?
– Да.
– Вы еще там обручились с нею?
– Нет.
– Но вы ухаживали за ней?
– Мне было приятно ее общество, и я этого не скрывал.
– Отец ее очень богат?
– Он считается самым богатым человеком на всем Тихоокеанском побережье.
– А каким путем он разбогател?
– На разработке золотых приисков. Еще несколько лет назад у него ничего не было. Потом ему посчастливилось напасть на богатую золотоносную жилу, он удачно поместил капитал и быстро пошел в гору.
– А не можете ли вы обрисовать мне характер молодой леди – вашей супруги? Что она за человек, по вашему мнению?
Лорд Сент-Саймон начал быстрее раскачивать лорнет и посмотрел в огонь.
– Видите ли, мистер Холмс, – сказал он, – моей жене было уже двадцать лет, когда ее отец стал богатым человеком. До того она свободно носилась по прииску и бродила по лесам и горам, так что ее воспитанием занималась скорее природа, чем школа. Это настоящая «сорвиголова», как мы называем таких девушек в Англии, натура сильная и свободолюбивая, не скованная никакими традициями. Она стремительна и порывиста – это просто какой-то вулкан. Быстро принимает решения и бесстрашно доводит до конца то, что задумала. С другой стороны, я не дал бы ей имени, которое имею честь носить (тут он с достоинством откашлялся), если бы не был уверен, что, в сущности, это благороднейшее создание. Я твердо знаю, что она способна на героическое самопожертвование и что все бесчестное ее отталкивает.
– Есть у вас ее фотография?
– Я принес с собой.
Он открыл медальон и показал нам прелестное женское лицо. Это была не фотография, а миниатюра на слоновой кости. Художнику удалось передать прелесть блестящих черных волос, больших темных глаз, изящно очерченного рта. Холмс долго и внимательно смотрел на нее, потом закрыл медальон и вернул его лорду Сент-Саймону.
– А потом молодая девушка приехала в Лондон, и вы возобновили знакомство с нею?
– Да, на этот сезон отец привез ее в Лондон, мы начали встречаться, обручились, и вот теперь я женился на ней.
– За ней дали, должно быть, порядочное приданое?
– Прекрасное приданое, но это самая обыкновенная вещь в нашей семье.
– И поскольку ваш брак – уже «совершившийся факт», оно, конечно, останется в вашем распоряжении?
– Право, не знаю. Я не наводил никаких справок на этот счет.
– Ну, понятно. Скажите, виделись вы с мисс Доран накануне венчания?
– Да.
– И как она себя чувствовала?
– Как нельзя лучше. Все время строила планы нашей будущей совместной жизни.
– Вот как! Это чрезвычайно любопытно. А утром в день свадьбы?
– Она была очень весела – по крайней мере до того, как кончилась церемония.
– А потом вы заметили в ней какую-то перемену?
– Да, по правде говоря, я тогда впервые имел случай убедиться в некоторой неровности ее характера. Впрочем, этот эпизод настолько незначителен, что не стоит о нем и рассказывать. Он не может иметь ни малейшего значения для нашего дела.
– Все-таки расскажите, прошу вас.
– Хорошо, но это такое ребячество… Когда мы с ней шли от алтаря, она уронила букет. В это время мы как раз поравнялись с передней скамьей, и букет скользнул под скамью. Произошло минутное замешательство, но какой-то джентльмен, сидевший на скамье, сейчас же подал ей букет, который ничуть не пострадал от падения. И все-таки, когда я заговорил с ней по этому поводу, она резко оборвала меня и потом, сидя в карете, когда мы ехали домой, казалась до нелепости взволнованной этим пустячным случаем.
– Вот как! Так, значит, на скамье сидел какой-то джентльмен? Стало быть, в церкви все-таки была посторонняя публика?
– Ну конечно. Это неизбежно, раз церковь открыта.
– И этот джентльмен не принадлежал к числу знакомых вашей жены?
– О нет! Я только из вежливости назвал его «джентльменом». У него был вид человека из простонародья. Я даже не разглядел его хорошенько. Но, право, не стоит о нем говорить и отвлекаться от темы нашего разговора.
– Итак, леди Сент-Саймон вернулась из церкви уже не в таком хорошем расположении духа? Что она делала, приехав в дом отца?
– О чем-то разговаривала со своей горничной.
– А что представляет собой ее горничная?
– Ее зовут Алиса. Она американка и приехала вместе с моей женой из Калифорнии.
– Вероятно, она пользуется доверием вашей жены?
– И, пожалуй, чересчур большим доверием. Мне всегда казалось, что ее госпожа слишком много ей позволяет. Но в Америке, знаете ли, иначе смотрят на эти вещи.
– Сколько времени продолжался их разговор?
– Не знаю, право. Несколько минут. У меня были другие заботы, и мне было не до того.
– И вы не слышали, о чем они говорили?
– Леди Сент-Саймон сказала что-то о «захвате чужого участка». Она постоянно употребляет такого рода жаргонные словечки. Я понятия не имею, что она имела в виду.
– Американский жаргон бывает иногда очень выразителен. А что делала ваша жена после разговора со служанкой?
– Она пошла в столовую.
– Под руку с вами?
– Нет, одна. Она всегда была чрезвычайно независима в таких мелочах. Минут через десять она поспешно встала, пробормотала какие-то извинения и вышла из столовой. Больше я не видел ее.
– Если не ошибаюсь, горничная Алиса показала, что ее госпожа вошла в свою комнату, накинула на подвенечное платье длинное дорожное пальто, надела шляпку и ушла.
– Совершенно верно. И потом ее видели в Гайд-парке. Она прогуливалась там в обществе Флоры Миллар – женщины, которая сейчас арестована и которая утром того же дня устроила скандал в доме мистера Дорана.
