Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере
— А разве он не может вспомнить, что в нем было?
— Может, конечно, но он считает, что об этом неприлично говорить. Что тут поделаешь? Он один из закоснелых представителей этой профессии. Мартин когда-то называл его старым негодяем: Грэхем тогда не одобрял его поведения. Да и кроме того, считает мистер Грэхем, не исключено, что отец уничтожил старое завещание и составил новое.
— Бедного Мартина, кажется, не особенно любили,— сказал Уимзи мистеру Фробишер-Пиму, когда они простились с Бердоком и направились к дому.
— Н-не очень... — ответил мировой судья. — Во всяком случае, Грэхем. Но лично мне этот парень даже нравился, хотя он и был немного легкомысленен. Надеюсь, со временем он остепенился, да и женат к тому же. Странно, что они не могут найти завещание. Но если оно составлено сразу после той истории, то непременно будет в пользу Хэвиленда.
— Мне кажется, Хэвиленд так и считает. Его манера поведения выдает скрытое удовлетворение. Да и сдержанность Грэхема, я думаю, говорит о том, что преимущество не на стороне этого ужасного Мартина.
Утро выдалось прекрасное. И Уимзи, который, как подразумевалось, наслаждался в Литтл Доддеринге покоем и проходил курс лечения свежим воздухом, обратился с ходатайством о дальнейшем предоставлении ему Полли Флиндерс. Хозяин, разумеется, удовлетворил его просьбу и сожалел только, что лишен возможности сопровождать своего гостя, так как заранее был приглашен на заседание попечительского совета по поводу работного дома.
— А вы можете подняться к выгону и подышать там свежим воздухом, — предложил он. Почему бы вам не доехать до Петеринг Фрейерс, затем через выгон до Столба мертвеца и потом обратно по фримптонской дороге? Это очень приятная прогулка, и всего девятнадцать миль. Как раз успеете к завтраку, и даже не надо спешить.
Уимзи охотно согласился с этим предложением, тем более охотно, что оно полностью совпадало с его собственным намерением. У него была веская причина проехать по фримптонской дороге при дневном свете.
— Будьте внимательны у Столба мертвеца, — сказала взволнованно миссис Фробишер-Пим. — Лошади у этого места обычно сбиваются с хода. Не знаю почему. Люди говорят, конечно...
— Чепуха, — возразил ее муж. — Деревенские жители не любят этого места, это и заставляет лошадей нервничать. Просто удивительно, как передаются животному чувства всадника. У меня, например, никогда не было неприятностей у Столба мертвеца.
В Петеринг Фрейерс вела неширокая и даже в ноябрьский день красивая дорога. Медленно труся под холодными лучами предзимнего солнца по продуваемым ветрами тропинкам Эссекса, Уимзи чувствовал себя спокойным и счастливым. Хороший бросок через выгон привел его в состояние приятного возбуждения. Он совершенно забыл про Столб мертвеца и его зловещую репутацию, как вдруг сильный толчок и рывок в сторону, такой неожиданный, что он едва усидел в седле, вернули его к действительности. С некоторым трудом он выровнял Полли Флиндерс и остановил ее.
Следуя верховой тропой, с двух сторон заросшей можжевельником и сухим папоротником, он оказался на самой высокой точке выгона. Чуть впереди виднелась еще одна верховая тропа, которая подходила к первой, и на их пересечении стоял, как показалось Уимзи издали, разрушенный указательный столб. Хотя для дорожного знака он был слишком низким и толстым, и на нем не было указателей. Однако на стороне, обращенной к нему, Уимзи различил какую-то надпись.
Он успокоил лошадь и мягко понудил ее идти вперед, к столбу. Она нерешительно сделала несколько шагов и, храпя, прянула в сторону.
— Странно, — сказал Уимзи, — если таково состояние моего рассудка, передающееся лошади, то мне следует обратиться к врачу. — В чем дело, старушка? Что с тобой?
Полли Флиндерс вежливо, но решительно отказалась стронуться с места. Он слегка сжал каблуками ее бока. Она пошла боком, прядая ушами и закидывая голову так, что он видел белок ее негодующего глаза. Он спешился и, взяв лошадь под уздцы, потянул ее за собой. После короткого словесного внушения лошадь пошла за ним, вытянув шею и ступая так, словно она шла по тонкому льду. Но после нескольких нерешительныхы шагов она снова остановилась, дрожа всеми своими конечностями. Он положил руку ей на шею и почувствовал, что шея стала влажной от пота.
— Проклятье! — сказал Уимзи. — Послушай, я непременно должен прочитать, что написано на этом столбе. Если ты не хочешь идти, то, может быть, постоишь спокойно?
Уимзи забросил поводья на шею лошади и пошел вперед, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что лошадь не собирается убегать. Она стояла довольно спокойно, лишь тревожно переступала ногами.
Уимзи подошел к столбу. Это был крепкий столб из мореного дуба, заново окрашенный белой краской. Черная надпись тоже была подновлена. Она гласила:
НА ЭТОМ МЕСТЕ
БЫЛ ПРЕДАТЕЛЬСКИ УБИТ
ГЕОРГ УИНТЕР,
ЗАЩИЩАЯ ДОБРО
СВОЕГО ХОЗЯИНА,
ЧЕРНЫМ РАЛЬФОМ
ИЗ ХЕРРИТИНГА,
КОТОРЫЙ ВПОСЛЕДСТВИИ
БЫЛ ПОСАЖЕН НА ЦЕПЬ
ЗДЕСЬ, НА МЕСТЕ СВОЕГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ.
9 НОЯБРЯ 1674 ГОДА
СТРАШНОЕ ПРАВОСУДИЕ
— Прекрасно, просто замечательно, — сказал Уимзи. — Без сомнения, это Столб мертвеца. Полли Флиндерс, по-видимому, разделяет чувства местных жителей насчет этой части выгона. Ну ладно, Полли, если твое мнение таково, я не стану переубеждать тебя силой. Но могу ли я спросить тебя: если ты столь чувствительна к простому столбу, то почему же ты так спокойно проглотила карету смерти и четырех лошадей без головы?
Лошадь нежно ухватила плечо его куртки и пожевала ее.
— Так-так; я все понял, — сказал Уимзи. — Если бы ты могла, то пошла, но ты действительно не можешь. Ну а те лошади, Полли?... Может, они несли на себе самородную серу из самого адского колодца? А может, от них исходил всего лишь простой и знакомый запах конюшни?
Он уселся в седло и, развернув Полли, направил ее так, чтобы обойти столб и выйти на дорогу.
— Сверхъестественное объяснение, я думаю, исключается. Любое суждение a priori[54] в этом случае также бессмысленно. Значит, остается на выбор: виски или чьи-то плутни. По всему видно, без дальнейшего расследования не обойтись.
Размышляя таким образом, он спокойно двигался вперед.
— Если бы, предположим, по какой-то причине я захотел напугать соседей призраком кареты и безголовых лошадей, я бы, конечно, выбрал для этого темную дождливую ночь... Боже! Это была именно такая ночь. Теперь, если бы я взял черных лошадей и разрисовал их белым — бедняги, как бы они выглядели!... Нет, не то. Как же делаются эти трюки с отрезанными головами? Белые лошади, конечно, и... что-нибудь черное, наброшенное им на головы. Правильно! И люминесцентная краска на упряжи, мазки ею же по корпусу тут и там, чтобы создать хороший контраст и сделать невидимым все остальное.
