Гастон Леру - Дама в черном
— Господин Ранс! — воскликнула Дама в черном.
— Прошу прощения, — смутился Артур, — но Рультабиль не прав в своем обобщении, когда говорит о всех обитателях замка Геркулес.
— Профессор Станжерсон настолько далек от нас мысленно, — почтительно произнес Рультабиль, — что мне не нужно его присутствие. Хотя профессор Станжерсон и жил в замке Геркулес, но он никогда не был с нами и не участвовал в наших тревогах.
Мы едва осмеливались поднимать друг на друга глаза, и мысль, что Ларсан действительно находится среди нас, показалась мне настолько чудовищной, что, забыв о запрещении обращаться к Рультабилю, я напомнил ему:
— Но на этом завтраке присутствовал и еще один человек, которого я здесь не вижу.
Рультабиль сердито посмотрел на меня:
— Опять князь Галич! Я уже говорил вам, Сэнклер, какие дела интересуют князя на этой границе, и клянусь, что несчастья и печали дочери профессора Станжерсона его совершенно не занимают. Оставьте в покое князя Галича и его мирские заботы.
— Все это всего лишь ваши предположения, — заметил я недовольно.
— Вот именно, Сэнклер, и ваша болтовня мешает мне предполагать дальше.
Однако, увлекшись и забыв обещание, данное госпоже Эдит, защищать Старого Боба, я начал на него нападать, чтобы уличить Рультабиля в ошибке. Госпожа Эдит долго еще сердилась на меня за это.
— Старый Боб также присутствовал на завтраке, а вы исключаете его из своих предположений из-за рубиновой булавки. Если верить Старому Бобу, то эта булавка доказывает, что он присоединился к ожидавшему его со своей лодкой Тулио у выхода из устья, соединяющего колодец с морем. Но булавка не объясняет, каким образом Старый Боб мог воспользоваться этим устьем, если сам колодец мы нашли закрытым снаружи.
— Это вы, — сказал Рультабиль, устремив на меня строгий взгляд, — нашли колодец закрытым. Но я-то обнаружил его открытым! Послав вас за новостями к Маттони и дядюшке Жаку, я сбегал к колодцу и удостоверился, что он открыт. Вы этого не знали, так как, вернувшись, обнаружили меня на прежнем месте в башне Карла Смелого.
— И вы закрыли его! — воскликнул я удивленно. — Зачем вам это понадобилось? Кого вы хотели обмануть?
— Вас, сударь!
Он произнес эти слова с таким подавляющим презрением, что кровь бросилась мне в лицо. Я поднялся. Все глаза сразу же устремились на меня. И тут, вспомнив, с какой жестокостью Рультабиль обошелся со мной совсем недавно при господине Дарзаке, мне показалось, что эти глаза подозревали и обвиняли меня. Да, я почувствовал, как меня окружило всеобщее подозрение, будто я и есть Ларсан!
Я — Ларсан?
В свою очередь, я посмотрел в лицо каждому. Рультабиль не опустил своих глаз, встретив мой взгляд, полный протеста и возмущения. Гнев клокотал в моем сердце.
— Ах, так! — воскликнул я. — Надо с этим покончить. Если ты исключаешь Старого Боба и профессора Станжерсона, значит, остаемся только мы, запертые в этой комнате, и если Ларсан находится среди нас, то покажи же нам его, Рультабиль!
И я с бешенством повторил:
— Покажи его нам, покажи! Ты снова медлишь, как тогда на суде.
— Разве я не имел причин к промедлению на суде? — спокойно спросил он.
— Ты хочешь еще раз позволить ему скрыться?
— Нет, клянусь тебе, что на этот раз он не убежит!
Почему во время разговора со мной тон его голоса оставался угрожающим? Неужели он действительно верил, что Ларсан притаился во мне? Я встретился взглядом с Дамой в черном. Она смотрела на меня с ужасом.
— Рультабиль, — сказал я прерывающимся голосом, — не думаешь же ты… ты же не предполагаешь…
В этот момент совсем близко от Четырехугольной башни раздался выстрел. Мы все поднялись со своих мест, вспомнив приказ Рультабиля, отданный трем слугам, стрелять в каждого, кто попытается выйти из башни. Госпожа Эдит бросилась к двери, но Рультабиль успокоил ее одной фразой:
— Если будут стрелять в НЕГО, то выстрелят все трое, сударыня. Этот выстрел служит сигналом для меня. Я могу начинать.
И он вновь повернулся ко мне:
— Господин Сэнклер, вам следовало бы знать, что я никогда и никого не подозреваю без достаточных оснований. Я всегда опирался на свой здравый смысл. Это достаточно солидная опора, которая еще ни разу не подводила меня. И я предлагаю всем здесь присутствующим вместе со мной воспользоваться этой опорой. Садитесь же и постарайтесь внимательно наблюдать за моими действиями. Сейчас на этой бумаге я докажу вам материальную возможность появления Лишнего тела.
Затем, еще раз проверив, что задвижка в двери надежно закрыта, он возвратился к столу и взял циркуль.
— Я специально провожу этот опыт, — сказал он, — именно в том самом месте, где и появилось Лишнее тело. Он будет неопровержим.
Циркулем он измерил на рисунке Дарзака радиус круга, соответствующего башне Карла Смелого, и изобразил подобный же круг на листе белой бумаги, прикрепленной к чертежной доске. Когда круг был начерчен, Рультабиль отложил циркуль, взял маленький стаканчик и поинтересовался у Дарзака, знакома ли ему эта краска. Робер Дарзак, так же, как и все мы, ничего не понимавший в действиях молодого человека, ответил, что использовал эту краску для своего рисунка.
Добрая половина краски в глубине стаканчика высохла, но господин Дарзак полагал, что оставшегося количества будет вполне достаточно, чтобы придать рисунку тот же цвет, в который он раскрасил и план полуострова Геркулес.
— К ней не притрагивались, — сурово подтвердил Рультабиль, — количество этой краски увеличилось всего лишь на одну слезу. Впрочем, сейчас вы увидите, что лишняя слеза в этом стаканчике ничего не изменит и не испортит моего опыта.
С этими словами он обмакнул кисточку в краску и начал закрашивать пространство внутри круга, который ранее начертил. Рультабиль выполнял эту работу с той же удивившей меня ранее педантичностью. Казалось, что он и тогда и сейчас думал только о рисунке, несмотря на все окружавшие нас трагедии. Закончив, он посмотрел на часы.
— Видите, господа, — сказал он, — слой краски, покрывающий мой круг, не менее плотен, чем на рисунке господина Дарзака. И оттенок примерно тот же.
— Согласен, — ответил Робер Дарзак, — но что все это значит?
— Подождите, — сказал репортер. — Вы подтверждаете, что являетесь автором этого рисунка?
— Конечно, и я был весьма раздосадован, обнаружив его испорченным, когда вместе с вами вернулся в кабинет Старого Боба из Четырехугольной башни. Старый Боб все испачкал, бросив на сырую краску свой череп.
— Вот и добрались! — воскликнул Рультабиль.
