Нацуки Сизуко - Третья дама
— Мне очень приятно слышать от вас такие слова.
Пока Фурукава пел эти дифирамбы Дайго, Сихоко, похоже, порядком расслабилась. Только теперь он достал из кармана зажигалку и закурил.
— Ну а вы-то, госпожа Дайго, наверное, с самого начала знали, что вашего мужа ждёт триумф?
Сихоко снова опустила глаза в пол, но Фурукава чувствовал, что его похвала попала в точку. После недолгого замешательства она наконец ответила в типичной для неё невинной манере:
— Видите ли, начиная где-то с прошлой осени, после поездки в Париж на конференцию, мой муж чуточку изменился. Я вот только не знаю, связано ли это как-то со скандальной историей «Минами фудз» или нет.
— Изменился, говорите? В чём же?
— Уж и не знаю, как объяснить, но после возвращения из Парижа он стал прямо-таки каким-то одержимым. По-моему, другого слова тут и не подберёшь. Временами его одолевает апатия, а иной раз непомерно кипучая энергия. Я уж даже как-то подумала, не завёл ли он себе другую женщину. — Сихоко вдруг перестала тараторить и, снова опустив глаза в пол, слегка покраснела.
Дайго чувствовал, как усиливается ветер. Он пробирался через мелкий кустарник, сплошь заполонивший берег озера. Ветер завывал в верхушках деревьев и гнал тучи. Небо заволокло белёсой молочной хмарью, скрывшей и звёзды, и луну. Колодцем чернело озеро. О его близости можно было догадаться только по плеску волн, лизавших берег у самых ног.
Один раз он даже наступил в воду, сразу почувствовав, как намок левый ботинок. Теперь нога в этом ботинке противно хлюпала и стыла, от чего неприятное зябкое ощущение вскоре пронизало всё тело. И всё же благодаря низкому давлению вечер был тёплый и влажный. А дрожь в теле была вызвана скорее нервным напряжением.
Придерживаясь инструкций Аканэ, он без труда нашёл дорожку, ведущую к лодочному сараю. Она ответвлялась от главного шоссе, пролегавшего мимо озера и отеля «Эмеральд вью», сокрытого в гуще гималайских кедров. Постепенно эта землистая дорога пошла под уклон и вскоре упёрлась в озеро. Здесь она кончилась, а до сарая оставалось ещё примерно с четверть мили ходьбы к северу. Дальше пришлось пробираться по тёмным зарослям у кромки воды.
Наверное, когда-то здесь была дорога, но она заросла с тех пор, как по ней перестали ходить люди.
Дайго мысленно порадовался сообразительности Аканэ. Молодец, что выбрала для свидания такое нелюдимое место, куда не забредёт даже случайный путник. Да и погода, к счастью, не располагала к прогулкам.
Когда Аканэ предложила для встречи воскресный вечер, Дайго первым делом подумал об опасности, но, вспомнив о свойственной ей осторожности, решил не возражать. Заканчивался сезон весенних отпусков — горячая пора для отеля, — но при таком наплыве постояльцев вряд ли кто-то заметит, чем занята Аканэ.
Дайго преодолел уже знакомый путь из Фукуоки до Хаконэ, как обычно, за пять часов и был абсолютно уверен, что ему удалось оторваться от возможной слежки. Жене он сказал, что едет в Осаку к тётушке, и даже купил в аэропорту билет до Осаки. Возможно, это просто шалило воображение, но ему показалось, что средних лет мужчина в крошечной машинке ехал за ним к подъезду аэропорта, а потом, уже внутри, к нему присоединился ещё один мужчина, и они как будто бы наблюдали за Дайго.
Когда объявили рейс на Осаку, Дайго поднялся на второй этаж в зал регистрации. Краем глаза он видел, как двое мужчин, якобы следивших за ним, направились к стойке купить билеты на осакский рейс. Пока они приобретали билеты, он нырнул в какую-то служебную дверь и по пустынному коридору перешёл в другой зал, где шла регистрация пассажиров на Токио. Не мешкая, Дайго оплатил заказанный заранее билет и поднялся на борт переполненного самолёта. Точно такой же маневр он проделал потом на вокзале в Токио. На этот раз он не поехал до Одавары, а сошёл в Атами, где взял такси до Хаконэ. Добравшись до пункта назначения, он был абсолютно уверен, что за ним не следят.
В Хаконэ он прибыл в восемь сорок вечера и ещё час провёл в ресторане отеля. Потом, на дороге, он тоже не терял бдительности — одёргивал себя, чтобы не перейти на бег, и старался двигаться прогулочным шагом. На дороге его обогнало несколько машин.
Дайго чувствовал в теле мелкую дрожь. На этот раз его знобило не от холода и не от страха, а потому что впереди за деревьями замаячили очертания маленького домика со слабо светящимися окошками. Аканэ говорила о красной крыше, но разве в такой темноте он может разглядеть её цвет? Чтобы обрести уверенность, Дайго начал вспоминать, что говорила Аканэ. Что это единственная постройка в округе и что он не может ошибиться. Ему даже показалось, что слабый оранжевый свет в окнах, наверное, является своеобразным знаком.
Он попытался сообразить, что тот может означать, но мысли его были заняты совсем другим — он думал о том, что там, внутри домика, сейчас находится Фумико. Его Фумико! И теперь, уже не одёргивая себя, Дайго побежал. Споткнувшись о поваленное дерево, он упал, а потом ещё несколько раз наступал в воду.
Домик стоял на сваях над водой. Прямо под ним хранились лодки. Дайго сразу заметил, что дверь закрыта. Взобравшись по ступенькам, он остановился перед ней, дрожа всем телом. Из предосторожности он огляделся. Лес на берегу нависал чёрной качающейся стеной, по небу мчались тучи. Глаза теперь уже привыкли к темноте и могли различить в ней волны, бьющиеся о сваи.
Дайго слышал только шум ветра и плеск прибоя. Эти звуки навевали чувство одиночества. Ну точно как в ту грозовую ночь в «Шато Шанталь»! Новый приступ дрожи пронзил тело и уже не покидал его. Ну что ж, обычная реакция человеческого организма на такие крайние ситуации, как страх или удивление, восторг или печаль.
Дрожащей рукой Дайго постучал в дверь. Дважды. Наконец изнутри послышалось: «Войдите!» Этот спокойный низкий голос, казалось, вобрал в себя всё многообразие звуков окружавшей Дайго природы и был для его слуха как родной. Дайго отворил дверь.
Внутри домик освещала оранжевая напольная лампа, стоявшая в дальнем углу. Дайго вошёл и затворил за собой дверь, опустив тяжёлую деревянную щеколду. Мебель домика составляли самые что ни на есть разношёрстные предметы: деревенский стол и стулья, каменная статуэтка и ещё какой-то высокий предмет — должно быть, мольберт. Дайго обвёл взглядом всю комнату, ища в ней фигуру Аканэ. У стены напротив окон подобие каминной полки, напротив камина диван — на нём-то Дайго и различил наконец смутные очертания сидящей фигуры. Возможно, он и заметил-то этот силуэт лишь потому, что тот шевельнулся. Со своего места он мог видеть только профиль Аканэ. Она сидела неподвижно, но, пристально вглядываясь, Дайго всё же увидел, как колышется её грудь. Её длинные волосы ниспадали на плечи, платье из какой-то тонкой материи — должно быть, шёлка или крепа — облегало тело.
