Нацуки Сизуко - Третья дама
— Я пришла сюда, потому что хотела узнать правду. Я хотела выяснить, каковы истинные отношения между вами и Фумико Самэхима.
— Но откуда тебе известно о наших отношениях с Фумико?!
— После смерти сестры я много думала о её делах, и, мне кажется, я теперь имею кое-какие представления о её поступках.
— Но ты знала моё имя, ты назвала меня по имени! Когда я вчера звонил, я умышленно не назвал себя. Неужели Фумико рассказала тебе о наших отношениях?
— Нет. Она никогда ни о чём таком не говорила. Если бы она рассказала, мне бы не пришлось пускаться на такие приключения. А ваше имя, профессор Дайго, я вообще-то узнала от детектива Эды.
— Пусть так, но ты всё равно явно близко знакома с Фумико. Расскажи мне, пожалуйста, что такое происходит? Где она сейчас? Каково её настоящее имя? До сих пор ты успешно морочила мне голову. Я выдал тебе свою тайну, поэтому имею право попросить тебя рассказать всё, что тебе известно.
Некоторое время Аканэ молчала, потом дважды отрывисто кивнула и начала рассказывать. Но на вопросы Дайго она ответила не сразу.
— Два с половиной года назад, когда загадочным образом умер Мичия Кумэ, моя сестра попала под подозрение полиции. Дело в том, что она была любовницей Кумэ, поэтому её и заподозрили в убийстве на почве ревности. Такое и впрямь было возможно, особенно если учесть время и способ убийства. Криминалисты вычислили, что Кумэ умер около шести часов вечера двадцать восьмого октября в результате отравления газом в своей квартире в Йоцуя. Судя по всему, он провёл весь день за рабочим столом после того, как его жена ушла из дома утром. Он трудился не покладая рук, намереваясь закончить перевод, и даже не ложился спать предыдущей ночью. Моя сестра пришла к нему в тот день часа в четыре или в пять. Она вошла в квартиру и нашла его спящим в кабинете. В приступе ревности она решила убить его. Она погасила огонь на плите, открыла газовую конфорку, не зажигая, и ушла. Когда в семь часов Юко вернулась домой, он был уже мёртв. Посмертное вскрытие не обнаружило никаких признаков снотворного в его организме. Разумеется, у моей сестры на тот день не имелось убедительного алиби.
Дайго хранил молчание и внимательно слушал рассказ Аканэ.
— Следует также принять во внимание тот факт, что убийство такого рода было бы как раз в её духе. Она любила Кумэ всем сердцем и именно поэтому не могла смириться с ролью третьей стороны в этом любовном треугольнике. Ей нужно было владеть своим любовником полностью — и его телом и его душой. А когда это оказалось невозможным, она убила его собственными руками. На такой поступок она как раз была способна в силу свойственной ей холодности.
Дайго припомнились слова Фумико: «Она не имеет права жить, эта надменная гадина с ледяным сердцем. Два года назад своим высокомерием и гордостью она убила человека».
— Вы… вы хотите сказать, что… — Голос Дайго понизился до шёпота, и он так и не смог вымолвить до конца свой страшный вопрос.
А между тем Аканэ продолжала:
— По правде говоря, в то время я разделяла подозрения полиции, только вот доказательств никаких не было. Однако время шло, и за два года я всё же узнала правду. Моя сестра благополучно пережила это расследование, но внутренне она, похоже, перенесла настоящий крах.
Какая-то неизбывная грусть слышалась теперь в голосе Аканэ.
— Моя сестра и впрямь была холодная гордячка, но в её характере были и другие стороны. Она была яркой личностью и умела без страха смотреть правде в лицо. Сейчас я уже не сомневаюсь, что она убила Кумэ. Только с тех пор её мучило сознание собственной вины. Мы с ней жили в одном доме эти два года, и, хотя мы не родные сёстры, её душевные страдания и внутренний разлад не могли укрыться от меня.
Аканэ умолкла и тихонько заплакала.
— Вы хотите сказать… — Дайго осёкся на полуслове и глухо застонал. Однако он всё же нашёл в себе силы продолжить: — Неужели вы хотите сказать, что Мидори Нагахара и Фумико Самэхима — это одна и та же женщина? Что Фумико, так ненавидевшая Мидори и желавшая ей смерти, была не кем иным, как самой Мидори?
— Когда вчера во время телефонного разговора вы упомянули имя Фумико Самэхима, мои былые смутные подозрения только усилились. Дело в том, что под псевдонимом Фумико Самэхима моя сестра однажды выпустила томик своих стихов.
— Значит, Мидори ездила в минувшем октябре в Европу одна?
— Да. И я поняла, что в этой поездке с ней, видимо, что-то произошло. Она вернулась оттуда совсем другой. Прежде всего она перестала пользоваться своими любимыми духами. Но первое серьёзное подозрение у меня возникло, когда она не смогла прочесть в газете заметку об убийстве профессора Йосими. Должно быть, упомянув при Мидори имя Йосими, вы также объяснили ей, что по его вине случилась вспышка раковых заболеваний среди детей.
— Разумеется, я рассказал ей об этом. И она негодовала вместе со мной, она разделила мою ненависть к Йосими. Думаю, именно это стало главным звеном, соединившим наши сердца.
— Да, теперь понимаю. — Аканэ по-прежнему плакала. — Прошлым летом, за три месяца до поездки Мидори в Европу, неожиданно выяснилось, что одна очаровательная маленькая девочка, которой Мидори давала уроки фортепьяно, больна раком. Бедняжка ужасно мучилась и в конце концов умерла. Моя сестра, даже будучи человеком посторонним, была глубоко потрясена смертью девочки и сильно переживала.
Глухой стон вырвался из горла Дайго. Он сидел, низко опустив голову и заткнув уши руками, но в них всё равно звучал голос Фумико. Страсть, достоинство, изящный аромат шелковистой кожи — ну что это была за женщина! И подумать только, он задушил её своими собственными руками! Уткнувшись лбом в колени, Дайго продолжал стонать. Сознание его помрачилось.
Когда Дайго впервые увидел Мидори в отеле «Эмеральд вью», его охватил страх и какое-то жуткое ощущение того, что судьбы их связаны. И потом, в ту роковую ночь в гараже, Мидори не оказала особого сопротивления. Дайго, помнится, был немало озадачен этим обстоятельством уже после того, как убил её. Он тогда всё пытался понять, что же связывало их судьбы. Сам того не ведая, он из убийцы превратился в жертву. Он не знал, как выяснилось, ровным счётом ничего! Зато теперь ему стало ясно, что она всё спланировала заранее — с той самой первой ночи.
Как сказала ему тогда Фумико? «Может быть, эта женщина наложила на меня какое-то проклятие, но я даю вам слово, что моё сердце не узнает покоя, пока она не умрёт».
Когда Дайго спросил, любила ли она того мужчину, что был убит, она не ответила, а только кивнула. И почему ему тогда не пришло в голову, что человек, исполненный столь жгучей ненависти к убийце и снедаемый страстным желанием мести, не стал бы просить кого-то совершить убийство вместо него? Тому, кто действительно жаждет мести, важно, чтобы жертва осознала происходящее и в полной мере испытала мучения. Сколько раз Дайго размышлял над словом «смелость», произнесённым тогда Фумико! А ответ, который он искал, оказывается, был всё это время перед ним — смелостью для Фумико было решение объявить смертный приговор самой себе.
