Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)
– Вы сейчас возвращаетесь на Питт-стрит? Если увидите мистера Хорэса Харкера, передайте ему от моего имени, что я не сомневаюсь в том, что этой ночью в его доме побывал кровожадный сумасшедший, одержимый мыслями о Наполеоне. Это ему пригодится для статьи.
Лестрейд удивленно воззрился на моего друга.
– Вы что, в самом деле в это верите?
Холмс улыбнулся.
– Верю ли я? Может быть, и нет. Но я уверен, что это покажется весьма интересным мистеру Хорэсу Харкеру и подписчикам его синдиката. А теперь, Ватсон, у нас впереди длинный и трудный день. Я буду рад, Лестрейд, если вы найдете время сегодня в шесть заглянуть к нам на Бейкер-стрит. Могу я пока оставить у себя фотографию, которую нашли в кармане убитого? Вполне возможно, что нам понадобится ваша помощь в одном деле, которое ожидает нас этим вечером, если, конечно, мои выводы окажутся правильными. А пока до свидания и удачи!
Мы с Холмсом отправились на Хай-стрит, где зашли в магазин братьев Хардинг, в котором был куплен бюст. Молодой приказчик сообщил нам, что мистера Хардинга пока нет и будет он после двенадцати, а сам он работает тут недавно, поэтому ничем помочь не может. На лице Холмса отразились разочарование и досада.
– Да, Ватсон, нельзя ожидать, что нам все время будет везти, – наконец сказал он. – Если мистера Хардинга не будет до двенадцати, придется вернуться после двенадцати. Я, как вы уже наверняка догадались, хочу выяснить происхождение этих бюстов, может быть, это как-то связано с их удивительной судьбой. Давайте теперь наведаемся к мистеру Морзу Хадсону на Кеннингтон-роуд, может, там нам улыбнется удача.
Час езды в кебе – и мы прибыли к магазину торговца произведениями искусства. Невысокий полный мужчина с красным лицом встретил нас неприязненно.
– Да, сэр. Прямо на прилавке, сэр, – говорил он. – Чего ради мы платим налоги, если кто попало может зайти в твой магазин и творить с твоими товарами, что ему вздумается? Да, сэр, я сам продал доктору Барникотту два бюста. Стыд и позор, сэр! Я считаю, это дело рук нигилистов{73}. Никому, кроме анархиста, не придет в голову разбивать статуи. Красные республиканцы, вот как я их называю! У кого я купил эти бюсты? Не понимаю, какая тут связь. Ну если вам действительно это необходимо знать, у «Гельдер и К°» на Черч-стрит, в Степни{74}. Это известные поставщики, их фирме уже двадцать лет. Сколько всего у меня таких бюстов? Три… Два плюс один ведь трем равно… Два я продал доктору Барникотту один разбили у меня на прилавке прямо среди белого дня. Знаю ли я человека на фотографии? Нет, никогда раньше его не видел. Хотя нет, постойте. А, да это же Беппо, итальянец, он подрабатывал у меня в магазине. Так, помогал по мелочам, умел немного вырезать, золотить, мог раму сделать. На прошлой неделе он ушел от меня, и больше я о нем не слышал. Нет, я не знаю ни откуда он, ни где его искать. У меня к нему претензий не было. Последний раз я его видел за два дня до того, как разбили бюст.
– Ну, вот, все, что можно было узнать от Морза Хадсона, мы узнали, – сказал Холмс, когда мы вышли из магазина. – Теперь у нас появилось связующее звено между Кеннингтоном и Кенсингтоном – это Беппо. Ради этого стоило проехать десять миль. Теперь, Ватсон, поедем в Степни, зайдем там в «Гельдер и К°», первоисточник бюстов. Я буду удивлен, если там нам не помогут.
Совершив быстрое путешествие по модному, отельному, театральному, литературному, коммерческому и, наконец, морскому Лондону, мы выехали в прибрежные кварталы, в которых десятки тысяч душ живут в старых душных многоквартирных домах бок о бок с людскими отбросами, стекающимися сюда со всех уголков Европы. Здесь на широкой улице, где некогда селились богатые купцы, державшие магазины в Сити, мы и нашли мастерскую, в которой были произведены бюсты. Двор ее был сплошь заставлен надгробными памятниками, внутри в огромном помещении лепили из глины и вырезали из камня пятьдесят рабочих. Управляющий, огромный светловолосый немец, принял нас вежливо и подробно ответил на все вопросы Холмса. Обратившись к его записям, мы выяснили, что с мраморного бюста Наполеона работы Девина сделаны сотни гипсовых слепков, но те три, отправленные Морзу Хадсону около года назад, были частью партии, состоявшей из шести единиц. Остальные три ушли братьям Хардинг в Кенсингтоне. Чем эта партия могла отличаться от остальных, немец не знал. Причину, по которой у кого-нибудь могло возникнуть желание их уничтожить, он назвать не мог… Более того, подобная мысль казалась ему очень смешной. Оптовая цена была шесть шиллингов, но розничный торговец мог продавать их за двенадцать шиллингов или дороже. Бюст делался из двух слепков – с лицевой и тыльной стороны оригинала, потом гипсовые половинки соединялись. Работа обычно выполнялась итальянцами в этом самом помещении. Готовый товар ставили для просушки в коридоре, потом отправляли на склад. Это все, что он мог нам рассказать.
Однако фотография произвела на хозяина неожиданно сильное впечатление. Лицо его вспыхнуло, брови гневно сдвинулись над голубыми тевтонскими глазами.
– А, негодяй! – закричал он. – Да, я его очень хорошо знаю. Наше заведение всегда считалось уважаемым, за все время полиция побывала у нас единственный раз, и именно из-за него. Это было больше года назад. Он порезал другого итальянца на улице и явился сюда с полицией на хвосте. Тут его и взяли. Беппо его звали… Фамилии его я не знаю. Я вообще считаю, что человеку с такой рожей нечего разгуливать на свободе. Хотя работник он был отменный, один из лучших.
– Сколько ему дали?
– Тот второй итальянец выжил, так что всего год. Наверняка он уже освободился, но сюда он нос сунуть не осмелился. У меня работает его двоюродный брат, наверное, он вам о нем больше расскажет.
– Нет-нет! – воскликнул Холмс. – Его брату – ни слова, прошу вас. Дело очень серьезное, и чем дальше я продвигаюсь, тем более серьезным оно мне представляется. Когда мы заглядывали в гроссбух, я заметил дату «третье июня прошлого года». Вы не помните, когда арестовали Беппо?
– Разве что примерно. Можно заглянуть в платежные ведомости. – Управляющий перевернул несколько страниц. – Да, в последний раз он получал жалованье двадцатого мая.
– Благодарю вас, – сказал Холмс. – Не буду больше испытывать ваше терпение. Извините, что отнял у вас столько времени.
Попросив на прощание никому не рассказывать о нашем разговоре, мы снова двинулись на запад.
Давно перевалило за полдень, когда мы наконец смогли заехать в ресторан и наскоро пообедать. На газетном щите у входа в ресторан мы увидели крупный заголовок: «Ужасное происшествие в Кенсингтоне. Сумасшедший убийца на свободе». Бегло просмотрев статью, мы поняли, что мистеру Хорэсу Харкеру все-таки удалось напечатать свои две колонки. В них в самых ярких красках и шокирующих подробностях излагались события прошлой ночи. Холмс купил газету, приставил ее к солонке и, пока мы ели, прочитал всю статью. Раз или два он засмеялся.
