Фергюс Хьюм - Зеленая мумия
– Потому что там везде крутился я, – равнодушно ответил Джордж Хирам. – Если бы он вскрыл ящик с саркофагом на борту, я бы сразу обо всем узнал и потребовал себе долю.
– Вы так цинично об этом говорите, – с отвращением пробормотал де Гавангос.
– Попридержите язык, – огрызнулся моряк. – Как хочу, черт возьми, так и говорю. Еще меня будет учить цветной…
Внезапно дон Педро с размаху ударил капитана по лицу, и тот отлетел к стене. С омерзительной ухмылкой моряк полез в карман за револьвером, но, прежде чем он успел выстрелить, Хоуп ударил его по руке, и пуля ушла в потолок.
– Люси! – взревел молодой человек, зная, что его невеста наверху в комнате, которая располагалась точно над «музеем». Со всех ног он бросился на второй этаж. Когда Харви понял, что мог застрелить девушку, на его лице отразилось чувство стыда. Он с виноватым видом убрал револьвер в карман.
– Прошу прощения, – сказал он дону Педро, который в ответ лишь молча поклонился.
– Чтоб вас повесили, сэр! Вы ведь могли застрелить мою дочь! – раскричался Браддок – Комната, где она…
Пока он говорил, дверь открылась, и в «музей» вошла Люси, опираясь на руку жениха. Девушка была бледной от испуга, но совершенно невредимой. Пуля револьвера пробила пол комнаты далеко от того места, где она сидела.
– Приношу свои извинения, мисс, – пристыженно сказал Харви.
– Да я вам шею сверну, вы, бандит! – прорычал Хоуп с грозным видом. – Как вы вообще позволили себе стрелять в этом доме, и…
– Все хорошо, – вставила мисс Кендал, не желая новой драки. – Я в полном порядке. Но теперь я уж точно останусь здесь до конца вашего разговора. Надеюсь, вы, мистер Харви, не станете стрелять в присутствии дамы.
– Нет, мисс, – пробормотал капитан и, когда кипящий от злости профессор дал ему слово, продолжил, понизив тон:
– Ну, в общем, как я говорил, – начал он, пристыженно глядя в пол, – Болтон хотел смыться с изумрудами, но ваш Рендом его опередил и уложил в ящик, а сам прибрал камни. Потом он спрятал манускрипт, который снял с трупа Болтона, у себя среди книг, а мумию, будь она неладна, подкинул в сад той старушке, про которую вы говорили. Вот и все, что еще тут говорить?
– Все это лишь догадки, – раздраженно объявил дон Педро.
– Во всем этом нет ни слова правды! – с негодованием воскликнула Люси.
– Не хотел бы с вами спорить, мисс, – скромно сказал Джордж Хирам. – Но, скажите на милость, как тогда копия документа попала в комнату этого аристократа?
В комнате повисла тишина. Несмотря на то что никто из присутствовавших, кроме Харви, не верил в виновность баронета, объяснить это они не могли. Ответ нашелся сам собой: неожиданно в комнату вошел сам Рендом. За руку он держал донну Инес. Повернувшись к дону Гавангосу, он сразу же извинился.
– Я зашел в гостиницу, чтобы увидеться там с вами, – начал он. – Вас дома не оказалось, и тогда мы вместе с вашей дочерью отправились сюда, чтобы объясниться насчет манускрипта.
– Да, мы как раз сейчас говорили именно об этом. Так как же документ попал в вашу комнату?
Рендом указал на Харви.
– Мне подбросил его этот мошенник, – уверенно объявил он.
Глава XX
Письмо
После этого, уже второго за вечер, оскорбления Арчи ожидал, что капитан снова схватится за револьвер. Молодой человек быстро шагнул вперед, чтобы предотвратить бедствие, но, видимо, американец смутился из-за присутствия дамы – наглецы порой бывают застенчивы, когда дело касается существ противоположного пола, – потому что сидел молча и даже не пытался возражать. Дон Педро пожал руку сэру Фрэнку, моряк вежливо ему улыбнулся.
– Вижу, вы тоже не верите в мою версию, – насмешливо проговорил он.
– И что это за версия? – поинтересовался Рендом.
– Капитан Харви заявил, что это вы убили Болтона, украли у него манускрипт и спрятали в своей комнате, – лаконично объяснил Арчибальд.
– Не могу представить себе, как еще документ очутился у него в комнате, – заметил американец с мрачной улыбкой. – Если я в чем-то ошибаюсь, пускай светлость меня поправит.
Сэр Рендом с понятным гневом на лице шагнул вперед, чтобы что-то сказать, но его остановила донна Инес. Как уже говорилось, эта молодая дама была не слишком-то разговорчивой. Обычно тихо украшала любую компанию, в которой оказывалась, не считая необходимым утруждать себя беседой. Но обвинение, выдвинутое против баронета, которого она, очевидно, любила, превратило тихоню в амазонку. Отодвинув в сторону маленького профессора, который стоял на ее пути, перуанская красавица выступила вперед и произнесла целую речь. Капитан встретился с противником, против которого оказался беззащитен. Он не мог прервать ее силой, ее взгляд парализовал его, а когда он пытался открыть рот, его жалкие слова тонули в потоке речи перуанской леди. Присутствующие были потрясены так, словно при них заговорила домашняя собачка. То, что доныне молчаливая донна Инес де Гавангос вдруг заговорила с таким напором, казалось настоящим чудом.
– Вы – грязный пес и лгун! – произнесла донна Инес с достоинством на превосходном английском. – Ваши обвинения против сэра Фрэнка – безумие и несусветная глупость. В Генуе мой отец ничего не говорил о манускрипте, и я не знаю, откуда о нем узнали вы. За что Фрэнку было убивать этого несчастного?
– Из-за изумрудов, – слабо откликнулся Харви.
– Из-за изумрудов! – с презрением повторила сеньорита Инес. – Сэр Фрэнк богат. Ему не нужно воровать, чтобы раздобыть денег. И он джентльмен, а не убийца, в отличие от вас.
Капитан попытался встать, но, обведя взглядом всех собравшихся и увидев лишь недружелюбные лица, вернулся на место.
– В отличие от меня? Значит, вы обвиняете…
Сеньорита не дала ему договорить.
– Вы – убийца! Я убеждена, что вы, да, именно вы! – она указала на моряка обвиняющим перстом, – убили бедного помощника профессора. Будь вы в нашей стране, я бы вытянула вас плетью, как шелудивого пса! Грязный янки, свинья, подонок…
– Хватит, Инес, – властно приказал ей Педро де Гавангос. – Мы хотим, чтобы этот джентльмен рассказал нам правду, а тот способ, которым ты пытаешься его заставить это сделать, нам нисколько не поможет.
– «Джентльмен», – сердито повторила перуанка. – Да какой он джентльмен? «Правда»! Нет никакой правды в этой свинье из свиней! – здесь ей не хватило английских слов, и она перешла на испанский. Слова потоком лились из нее, и в этот миг красавица больше всего напоминала Беллону – богиню войны.
Арчи, слушая ее и глядя на ее прекрасное лицо, кривящееся от негодования, тайно поздравил себя с тем, что не он – жених этой девушки. Его удивляло, как такой спокойный и уравновешенный человек, как Фрэнк, осмелился сделать предложение столь пламенной и темпераментной особе.
