Эллери Квин - Чудо десяти дней
Дидрих засмеялся.
— Просто не знаю, что мне думать и что говорить, мистер Квин?.. — Он беспомощно осекся.
«Сейчас ваша очередь, мальчики и девочки». Эллери опять посмотрел на Говарда.
И тут произошло нечто странное.
Говард отвернулся.
Но он должен был уловить этот взгляд.
Эллери снова попытался посмотреть на Говарда.
И Говард снова отвернулся.
Эллери торопливо взглянул на Салли.
Но она, кажется, продолжала считать бриллианты на ожерелье.
«Этого не может быть. Они не способны меня предать. Говард! Салли!»
Теперь Эллери заставил ее поднять глаза. И Салли пронзила его своим взглядом.
Внезапно Эллери ощутил, как у него сдавило горло. Почувствовав удушье, он сразу понял, что оно значит. И разозлился. Разозлился сильнее, чем когда-либо в жизни. От этой кипящей злости он даже не сумел произнести ни слова.
Дидрих, в свою очередь, посмотрел на него сверху вниз. Уже не беспомощно, а скорее вопросительно. И готовый слететь с его языка вопрос вызвал у Дидриха откровенную радость. Черты его лица заострились от напряжения.
Он доволен. И намерен удержать это состояние. Прежде он как будто барахтался в волнах сомнений, но внезапно заметил спасательный круг самосохранения и ухватился за него.
Эллери с вызывающим видом закурил сигарету.
— Мистер Квин, — почтительно обратился к нему Дейкин, — не стану напоминать вам, что этот поступок выглядит довольно нелепо. Я абсолютно уверен, что вы нам все объясните.
— Да! Пусть он объяснит! — выкрикнул Симпсон.
— Прошу вас, объясните, мистер Квин, — с подчеркнутым уважением произнес Дейкин.
Эллери выбросил спичку. Он курил, он ждал. Глаза Дейкина потемнели.
— Ну, мистер Квин. — Это был уже Дидрих. И он не просил, а настаивал.
Ему удалось сохранить самообладание.
— Он говорил, что пишет книгу? — взорвался Уолферт Ван Хорн. Он раскачивался, испытывая от этого жалкую и хищную радость.
— Мистер Квин, — повторил Дидрих! — Теперь мы будем честными. Есть шанс признаться перед вынесением приговора. Что же, будь я проклят, если я… Мистер Квин, ну, пожалуйста, скажите что-нибудь?
— Что мне сказать? — улыбнулся Эллери. — Что я унижен? Оскорблен? Рассержен? Ошеломлен?
Дидрих подумал над его словами и невозмутимо откликнулся:
— Это может быть очень умно.
— Может ли, мистер Ван Хорн?
— Потому что, сопоставив события, я увидел конкретные факты. Другие факты.
— Ну, например?
— Еще одно ограбление. В пятницу утром.
— О чем вы, мистер Ван Хорн? — встрепенулся Дейкин.
— Мой сейф был взломан рано утром в пятницу, Дейкин. Из него украли двадцать пять тысяч долларов, наличными.
«Давай, Салли, прыгай. Да, сначала посмотри на него. Но ты отвернулась. Так быстро».
— Вы не сообщили мне об этом, мистер Ван Хорн, — насторожился Дейкин и заморгал.
— Дидрих, ты даже от меня это скрыл, — пожаловался Уолферт. — Почему?
— Вы тоже в то время были здесь, мистер Квин, — уточнил Дидрих.
Эллери задумчиво кивнул.
— И тогда тоже разбили французскую дверь, Дейкин. Я вызвал стекольщика, и он починил ее в конце недели. Но в первый раз стекло было разбито изнутри кабинета. Я допускаю… в общем, тогда я решил, что это сделал кто-то в доме. Я имею в виду, что кто-то в доме помог грабителю.
«Недостойные слова, Дидрих. Кто-то в доме помог? Хотя, с другой стороны, вам больше ничего не остается».
— Но теперь… Первое разбитое стекло могло быть хитрой уловкой. Трюком.
— Чтобы его приняли за работу какого-то любителя?
Дейкин неторопливо кивнул:
— Что же, это не исключено, мистер Ван Хорн.
— Что вы с ним церемонитесь, разглядываете, а ничего не делаете? — взвизгнул Симпсон. — Кто он такой, Господь Бог? Да он меня надул. Он — настоящий мошенник.
Дидрих нахмурился и потер подбородок.
— Симпсон, вы уверены, что мистер Квин — человек, заложивший это ожерелье?
— Уверен ли я? Ван Хорн, запоминать лица — моя прямая обязанность. Да, я уверен, и вы можете за меня поручиться. Я выдал ему уйму денег. Спросите его. Ну, давайте, спросите!
— Вы совершенно правы, Симпсон. — Эллери пожал плечами. — Я заложил ожерелье миссис Ван Хорн и… признаю это.
Салли чуть слышно прошептала:
— Простите меня, — и выбежала из кабинета.
— Салли, — окликнул ее Дидрих, и она остановилась на полпути, резко повернулась, и Эллери заметил удивительно странное выражение ее миловидного лица. Похоже, что Салли была готова вот-вот принять решение. Он мрачно прикидывал, каким оно станет, — признается ли она, совершив отчаянный прыжок, или убежит. — Нам надо добраться до самой сути, до дна, — жестко отрезал Дидрих. — Я до сих пор не в силах поверить. Квин, вы же не безответственный мальчишка. А известный человек, знаменитый писатель. И могли совершить подобный поступок лишь по сверхуважительной причине. Ну, скажите мне, что вас заставило? Пожалуйста.
— Нет, — отказался Эллери.
— Нет? — Дидрих снова выпятил подбородок.
— Нет, мистер Ван Хорн. Пусть Говард ответит за меня.
«Не Салли. Салли все сделает сама, без подсказки. И это важно. Возможно, я дурак, но это важно».
— Говард? — обратился к сыну Дидрих.
— Говард, я жду, — поторопил его Эллери.
— Говард? — повторил Дидрих.
— Ты можешь что-нибудь ответить, Говард? — ласково спросил его Эллери.
— Ответить? — Говард облизал губы. — А что я должен говорить? Я хочу сказать… Нет, я его не брал. Вот и все.
«И ты не причастен к делу, Говард?»
— Квин, — Дидрих схватил Эллери за руку, и тот чуть не вскрикнул от боли, — Квин, какое отношение имеет к этому мой сын?
— У тебя остается последний шанс, Говард.
Говард поглядел на Эллери, а Эллери, наконец, перестал его покрывать и заявил:
— Мистер Ван Хорн, Говард передал мне это ожерелье и попросил выручить за него деньги.
Говард затрясся от возмущения.
— Ложь. Грязная ложь, — отрывисто проговорил он. — Я в первый раз слышу об этом.
«Был ли ты соучастником? В полной мере. Больше, чем кто-нибудь».
Салли просто стояла на месте.
«Она стоит здесь, но готова к прыжку. Ведь она сама сказала, что будет безжалостна. И Говард уверял меня, что он на все способен. Лишь бы Дидрих не узнал правду. Они будут лгать, воровать, предавать. И оба выполняют свои обещания».
У него не было оснований выгораживать Салли. Но какое-то смутное чувство вынудило его промолчать. Чистая сентиментальность, решил Эллери. И главное, она это поняла. Он мог прочесть в ее глазах ничтожное, порочное, торжествующее женское знание. Хотя сама Салли не была ни порочной, ни ничтожной. Возможно, она была даже лучше любого из них. И Эллери обрадовался бы, сумей он вывести ее из игры. А не то Говард опустится на дно и потянет ее за собой. Но Эллери не думал, что он на это пойдет. Не ради ее спасения. А чтобы спасти себя.
