Найо Марш - Обманчивый блеск мишуры
Библиотека была крайней комнатой в западном крыле и потому имела три наружных стены. Левые от двери окна выходили на большой двор. Аллен направился к ним. Он знал, что они задёрнуты шторами и закрыты ставнями Отдёрнув шторы, он открыл одно окно. В голове промелькнуло, что, какая бы драма ни разыгрывалась в Холбедзе, окна играют в ней немалую роль. Аллен скользнул фонариком по рамам. Фрамуги слегка дребезжали и пропускали тонкие струйки холодного воздуха. С этой стороны ветер, пожалуй, недостаточно силён, чтобы натворить бед в комнате, однако Аллен вернулся к мольберту, толчком закрепил его поустойчивее и только после этого отжал задвижки, впустив холод и звуки внешнего мира. Затем внимательно посмотрел в щель. Небо очистилось. Звезды светили достаточно ярко, чтобы различить во дворе катафалк Найджела, лишившийся всего, кроме остатков фигуры, да и те уже превратились в тонкую корочку снега.
Аллен надел капюшон, прикрыл воротом свитера рот и уши, уселся на подоконник и выключил фонарик.
Смотреть надо было в оба. Интересно, близко ли уже Фокс со своей командой? Хорошо бы связаться с ними по радио. Они могли появиться в самый неподходящий момент. Впрочем, вряд ли это что-нибудь изменит.
Когда встают слуги? В шесть? А может, он самым нелепым, смехотворным образом ошибается? Ждёт, как бывает частенько, того, что и не может произойти?
В конце концов его теория, если её вообще можно было назвать теорией, основывалась на очень тоненькой цепочке свидетельств. Фактически, сплошные догадки. Можно, конечно, было проверить сразу, но тогда прощай элемент неожиданности.
Аллен ещё раз мысленно повторил сведения, которые собрал по кусочкам от Трой, гостей, Хилари и слуг. Что касается мотива, пока полный туман. Зато сам ход событий — дело иное. А доказательства? Набор диких шуточек, которые, однако, могут оказаться взаимосвязанными. Исчезновение. Человек в парике. Золотистая материя на молодой ёлке. Дурацкая попытка взлома Картонка в окне. Разлетевшаяся вдребезги ваза и его левая рука, пульсирующая от боли. Пожалуй, белее разнородного набора не мог бы предложить сам мистер Смит в те дни, когда у него была всего-навсего лошадь с тележкой.
Аллен переменил положение, поднял заодно и воротник куртки, но не оторвал глаз от щели. Ледяной сквозняк заставлял слезиться глаза.
За годы, проведённые в полиции, где такое вот выжидательное бездействие с полной концентрацией внимания, невзирая на неудобства и усталость, называется “смотреть в оба”, Аллен разработал приёмы самодисциплины. Обычно он в таких ситуациях начинал вспоминать самые нелепые цитаты из любимых авторов, которые можно было бы применить к его работе. Получалось забавно, особенно если взять Шекспира.
Затем как-то незаметно припомнились сонеты, и как раз в тот момент, когда Аллен со слезящимися глазами и дико ноющей рукой повторял “правдивый свет мне заменила тьма”, он наконец заметил слабый свет. Луч запрыгал по двору и, как ночной мотылёк, ударился о надгробие, выполненное Найджелом.
“Сработало”, — решил Аллен.
На долю секунды лучик ударил ему прямо в глаза, заставив отпрянуть, но тут же скакнул обратно к надгробию, а затем под ноги к медленно приближающейся группе, которая то возникала, то временами полностью растворялась в темноте. Две фигуры, склонившись навстречу ветру, тащили невидимый груз.
Санки. Свет фонаря наконец застыл на земле рядом с надгробием. Замелькали перчатки и тяжёлые сапоги, толкающие и разворачивающие сани.
Аллен на подоконнике встал на корточки, снял крепление с рам и взялся за них руками, чтобы не дать им распахнуться от ветра. Одновременно он продолжал напряжённо наблюдать сквозь щель.
Трое мужчин. Несмотря на вой ветра, ему удалось разобрать их голоса. Сначала они долго пристраивали фонарик, чтобы он светил на упаковочный ящик. Затем в световой круг попала фигура: мужчина с лопатой.
Две пары рук взялись за верхние углы ящика.
— Тяжёлый, — сказал чей-то голос.
Аллен дал ставням распахнуться. Они с грохотом ударились о стену. В следующее мгновение он уже ступил на карниз и зажёг собственный фонарик.
Луч ударил прямо в лица Киски-Ласки, Мервина и стоявшего за ящиком Винсента.
— Вы очень рано взялись за работу, — прокричал Аллен.
Ни звука, ни движения в ответ. Они словно застыли. Затем прогудел баритон Киски-Ласки:
— Винс попросил нас помочь ему убраться. Молчание.
— Верно, — произнёс наконец Винсент.
— Ничего не осталось, сэр, — подал голос Мервин. — Буря все разрушила.
— Очень неприятно на вид, — сказал Киски-Ласки.
— А Найджел отказался помогать? — спросил Аллен.
— Мы не стали его волновать, — пояснил Мервин. — Его очень легко расстроить.
Чтобы быть услышанными, им приходилось кричать. Аллен соскочил во двор и начал тихонько обходить группу, пока не наткнулся на колонну портика, ведущего в прихожую. Он моментально вспомнил, что один из констеблей Рейберна, забирая мокрую одежду, включал уличное освещение.
Аллен продолжал держать всех троих в луче своего фонаря. Они поворачивались вслед его перемещениям, щуря глаза и тесно прижимаясь друг к другу. Аллен провёл рукой по колонне, попятился и почувствовал стену дома.
— Почему вы не дождались утра? — крикнул он им. Они заговорили хором. Посыпались несвязные объяснения: Хилари не любит беспорядка, Найджел будет потрясён судьбой своего творения… На этом поток иссяк.
— Чего стали? Давайте! — велел Винсент, и две пары рук в перчатках снова взялись за ящик.
Аллен нащупал выключатель. Портик и двор мгновенно залил яркий свет.
Драматическая сцена во тьме с мятущимися лучами и смутными угрожающими фигурами пропала. Вокруг упаковочного ящика стояли три человека в тяжёлых пальто и гневно глазели на четвёртого.
— Прежде чем вы его увезёте, — сказал Аллен, — я хочу заглянуть внутрь.
— Там ничего нет! — почти взвизгнул Киски-Ласки, а Винсент, вторя ему, крикнул:
— Нельзя! Он забит гвоздями.
— Это всего-навсего старый упаковочный ящик, сэр, — сказал Мервин. — В нем прибыло фортепьяно. Там теперь всякий хлам, предназначенный на выброс.
— Прекрасно, — ответил Аллен. — С вашего позволения, я взгляну на него.
Он направился к ним. Трое мужчин загородили собою ящик. “Господи! — подумал Аллен. — Как трогательно и как неимоверно жалко!” Они без всякой надежды пытались скрыться за спинами друг у друга, слиться в безликую массу и таким образом спрятаться.
— Глупо так вести себя, — сказал Аллен. — Вы только навредите себе, продолжая в том же духе. Я должен заглянуть в ящик.
Киски-Ласки забормотал, как испуганный мальчишка, который пытается хоть как-то защититься:
