Дэвид Осборн - Убийство на острове Марты
На этом наши разговоры прекратились. Подобно всем остальным, мы сосредоточились на все углубляющейся могиле, гадая, какую тайну она сейчас выдаст.
Когда грейдер прошел около четырех футов, машинист приостановил работу, чтобы посоветоваться с Фишером и Тернером. Последний что-то сказал одному из своих рабочих, тот пошел к дрогам и принес свернутую в бунт толстую веревку. По-видимому, они решили вытаскивать гроб наверх, а не открывать его в могиле.
Оператор переговорил о чем-то с Фишером и снова запустил мотор.
Напряжение среди присутствующих достигло предела. В глазах у каждого появилось какое-то новое выражение. До этого момента, как мне представлялось, никто не верил в то, что должно произойти, теперь же это неизбежное предстало перед нами во всем своем ужасе. Смотреть на разложившееся мертвое тело гораздо страшнее, чем видеть покойника во время похорон. Смерть от болезни или от несчастного случая, даже убийство — это нечто такое, что случается с кем-то другим, не со мной. Но непроглядный, вечный мрак могилы, гроб с заключенной в нем разлагающейся плотью, оголенные кости — такое ожидает каждого, кто предпочитает не кремацию, а захоронение в земле.
Генри Симмонс что-то тихо говорил жене, скривив рот на сторону. Сюзи кусала ногти на левой руке, ее близко посаженные глаза не отрывались от ямы. Полицейские выступили вперед, и Фишер, лениво нагнувшись, взял комок земли и сжал в ладони: из-под его пальцев посыпалась на землю сухая пыль.
Грейдер снова остановился. Рабочие из похоронного бюро подошли к могиле, оператор осторожно опустил ковш в яму и так же осторожно приподнял его, зацепив за край полусгнившего деревянного гроба. Сердце у меня заколотилось, я ощутила, как Эсси вцепилась в мое плечо. Один из рабочих спустился в могилу и накинул на гроб веревочные петли. Это заняло всего несколько минут, но к концу работы он весь взмок. Было жарко и душно, как перед грозой. Гроб подняли и поставили на землю. Оператор выключил мотор. Стояла мертвая тишина.
Лен Тернер присел возле гроба на корточки. В одном месте крышка была слегка расщеплена, и в трещину набилась грязь. Он сделал знак своим людям, и они начали отвинчивать крышку. Я не отводила от них глаз словно зачарованная, — так бывает в моменты наивысшего ужаса. Вдруг я почувствовала, что Эсси трогает меня за руку и говорит:
— Кажется, тебя зовут…
Я подняла глаза: Фишер манил меня рукой, указывая на место рядом с собой, где уже стояла Сюзи Симмонс, узкое лицо которой еще более заострилось. Кусая ногти, она размазала губную помаду, отчего ее маленький твердый рот казался кривым.
Эсси демонстративно подошла вместе со мной, Фишер ей не препятствовал. Два шурупа из четырех, удерживающих крышку, уже были отвинчены. Пока отвинчивали два остальных, прошла, казалось, целая вечность. Я не смотрела ни на кого и ни на что, кроме крышки гроба. Заржавевшие шурупы производили высокие жалобные звуки, похожие на человечьи стоны.
Лен Тернер наклонился, чтобы снять крышку. Через несколько секунд я увижу… Что именно? Бренные останки Грейс, которые я видела на фото? Мумифицированную голову с провалившимися глазницами, обтянутые тонкой, как пергамент, кожей скулы? Космы седых волос? Съеденные тленом губы, обнажившие торчащие в гротескной улыбке резцы? Буду ли я в состоянии узнать ее?
Тернер положил руку на крышку гроба и потянул ее на себя. Она не поддавалась. Один из рабочих подсунул под крышку плоский конец гвоздодера, и она с треском отскочила…
Первое, что я услышала, был, по-моему, звук, который издала Сюзи Симмонс — визгливый, почти истерический смех. Потом я услышала голос Эсси, тихонько проговорившей:
— О Господи!…
Грейс в гробу не было. Не было и Алисы. Гроб, однако, был не пустой: на дешевом цветастом нейлоне лежало нечто, похожее на голое человеческое тело, и я сразу догадалась, что это такое — это было туловище от куклы из потайной детской в «Марч Хаусе», на чьей голове я обнаружила в свое время два парика.
Над могилой повисло молчание, тягостное, как сама смерть. Люди стояли, не двигаясь, и только изумленно смотрели, отделенные друг от друга этим изумлением. Внезапно раздался тихий звук, похожий на стон. Гленн Ротенберг и один из полицейских бросились к Саманте, которая, потеряв сознание, рухнула на колени у самого края могилы. Еще немного, и она свалилась бы в нее вниз головой — Ротенберг успел подхватить ее бесчувственное тело за какую-то долю секунды до падения. Она увлекла бы своей тяжестью и его, если бы полицейский не удержал их обоих. Саманту уложили на траву, Гленн подсунул ей под голову свой джемпер; мало-помалу она стала приходить в себя.
Я видела, что Фишер не оставил это происшествие без внимания. Продолжая беседовать с Леном Тернером, он сделал какую-то пометку в своем блокноте. Я подошла к нему и спросила:
— Мне можно идти, лейтенант?
Не глядя на меня, он кивнул в знак позволения. Мы с Эсси молча пошли к моей машине. По дороге она спросила:
— Ну, и что ты об этом думаешь? — Свои слова она сопроводила нервным смешком. Эсси была потрясена не меньше меня.
— Думаю, что Фишер может извлечь из всего этого больше, чем он рассчитывал, — ответила я. — Кто-то явно не хотел, чтобы видели тело Грейс.
— Кто-то явно этого не хотел, — точно эхо повторила Эсси. — И потому кто-то выкопал его раньше Фишера.
Помню, что я уже взялась за ручку дверцы и резко отдернула руку.
— Как ты сказала?
Мысль, высказанная Эсси, не приходила мне в голову. Первое, о чем я подумала, глядя на открытый гроб: кто-то по непонятным мне причинам вынул из него тело на какой-то стадии похорон. Другое дело, почему на ее место положили безголовую куклу. Я была совершенно сбита с толку.
— Как ты не понимаешь? — На лице Эсси было написано превосходство, так свойственное деревенским жителям, когда им приходится сталкиваться с неосведомленностью их городских друзей. — Потому и открывали гроб наверху, что стенки могилы могли обвалиться. Земля рыхлая, ее копали сравнительно недавно, вероятно, прошлой осенью.
Тут я вспомнила, как Фишер совещался с машинистом и как он растирал пальцами комок земли.
— Ты спросишь, зачем это сделано? Ясней ясного: если нет тела Грейс, нет и доказательств ее подмены. Не забудь, я не согласна с вашей — твоей и Фишера — теорией, что подмена имела место, — добавила она поспешно. — Я говорю лишь гипотетически. Совершенно очевидно, что кто-то хотел, чтобы ни одна живая душа не узнала, кто на самом деле здесь похоронен, и этот «кто-то» постарался спрятать концы в воду.
Я не могла сказать Эсси, что Грейс, по заключению врача, скончалась от сердечного приступа, и, стало быть, не было нужды прятать концы. Вместо этого я пробормотала что-то насчет куклы.
