Марджори Эллингем - Кошелек предателя
Красный от гнева надзиратель выглянул из-за ближайшей двери.
— Друг, — доброжелательно спросил Кэмпион, — могу я встретиться с начальством?
— Еще скажите спасибо, если вы когда-нибудь выберетесь на свежий воздух. Сыскного сержанта Дюрана пришлось отправить в госпиталь.
Госпиталь? Почему само это слово вызывает у него паническую дрожь? Он болен, тяжело болен. Как только он выйдет отсюда, то непременно посетит старого Тоуда с Уимпол-стрит. Интересно, куда его могли эвакуировать?
— Мне жаль Дюрана, — произнес он, — не могу сказать, что сразу понял, кто это такой. Я искренне сочувствую вашим служебным неприятностям. Но неужели вы надеетесь успешно провернуть дело? Ведь это не Главное Управление в Коачингфорде?
Надзиратель удивленно рявкнул и отошел в коридор.
— Вы бы лучше сменили пластинку, — сердито заметил он.
— Я полностью пришел в себя, если вы это имеете в виду, — спокойно и с достоинством ответил Кэмпион. — Раз мы уже коснулись этой темы, то я, как столичный житель, не люблю критиковать ваши провинциальные порядки, но все же, ради любопытства, скажите мне, пожалуйста, у вас что, положено оставлять человека с сотрясением мозга без всякой медицинской помощи на целые сутки?
Надзиратель уставился на него, разинув рот, его маленькие глазки беспокойно забегали.
— Вы просто спятили и вы наглец, — сказал он, — вот кто вы такой. Вас никуда не выпустят из камеры, если вы будете так себя вести. Врач ему, видите ли, понадобился. Хорошо, если к вам следователь явится.
Кэмпион прижался лицом к дверной щели и нахмурился.
— Да подумайте вы наконец, — начал он. — Хоть на минутку пошевелите извилинами, за них вам наше доброе правительство деньги платит. Какой это из пяти полицейских участков Коачингфорда?
— На Уотер-Хауз-стрит. Вы это знаете не хуже моего, судя по тому, как мчались по дороге.
— Разве? По-видимому, у меня действительно сотрясение мозга. Косточки, рассыпанные по серому веществу. Эх вы, шляпа, так ли надо заботиться о подопечных? Вы оставили меня тут с прошлого вечера глодать обшивку на мебели. И не стыдно?
— Вы сами себе навредили, — ответил надзиратель и с отвращением отвернулся.
— Будем надеяться, что Суперинтендант Роуз согласится с вашим утверждением, — пробормотал Кэмпион решив, что лучше упомянуть кадрового полицейского суперинтенданта, чем офицера министерства внутренних дел. — Как же его звали? Хатч, что ли?
— Суперинтендант Роуз? — Кажется, это имя подействовало на надзирателя магически. Он на минуту заколебался, но потом в голову ему пришла новая мысль. — Суперинтендант Роуз не станет возиться с жуликом, набросившимся на сыщика. Кроме того, вы здесь всего полтора часа. Что это, по-вашему, закусочная? — отрезал он и, заперев дверь камеры, удалился.
Кэмпион замер от удивления. Он всегда считал служащих муниципальной полиции достаточно неглупыми и образованными. С такими олухами он в ней еще не сталкивался. Часы в городе пробили следующую четверть, и он обрушился на них с проклятьями. Теперь они утратили свое обаяние и откровенно раздражали. Все складывалось чертовски неудачно. Ему предстояло очень многое сделать. Отправиться с этим Суперинтендантом Хатчем в Лошадь. Он также хотел заглянуть в Институт.
Кэмпион разгадал суть большой игры. Теперь он был в этом уверен. Он так четко рассказал все Оутсу. Он лег на жесткую койку и начал обдумывать случившееся. Вроде бы в его распоряжении полдня, Оутс — где же он, кстати? Внезапно исчез, что было совсем на него не похоже. Вероятно, он мог узнать о крайней важности и срочности этого дела в самом министерстве.
Ладно, восстановим факты по порядку. Оутс забрал его из Главного управления и первым рассказал потрясающую историю о тысячах фальшивых банкнот, так мастерски подделанных, что их нужно было сварить в кипятке, чтобы это определить. Тогда он и предположил, что масштаб будущей операции огромен и ее цель — некая неожиданная, несанкционированная инфляция, из-за которой экономика страны полетит к черту, доверие народа окажется подорвано, правительство уйдет в отставку и, если это случится, всю нацию ждет моральное крушение. А поскольку Британия, как обычно, совершенно не готова к спасению своего национального духа, эта опасность не может не ужасать.
Он лежал, глядя в маленькое зарешеченное оконце высоко в двери. Кэмпион подумал, что совсем недавно он сомневался в существовании столь безумного плана. Оутс показал ему банкноты, обнаруженные в нескольких индустриальных городах. Подделаны они были дьявольски точно. Подобные банкноты могли изготовить лишь на государственных печатных станках вражеской страны. Более того, от этой хитрости у него просто перехватило дух, их удалось искуснейшим образом замусолить.
Оутс отобрал нескольких сотрудников для работы в разных городах. Всем им, кроме человека из Коачингфорда, выдали документы. А тот сообщил, что либо в самом городе, либо в Бридж орудует некая банда мошенников. Бедняга, больше он ничего не смог разузнать. Его нашли в устье реки со сломанной шеей. Все было сделано профессионально, чисто и очень мерзко, по-видимому, ему проломили шею свинцовой трубкой.
Кэмпион встрепенулся. В этом убийстве угадывалось что-то странное, личное и хорошо знакомое. Что же именно? Это по-прежнему ускользало от него. Возможно, все это не существенно, но он не смог удержаться от раздражения.
И снова проклятый бой часов. Без четверти три, решил он. Подавив вспышку гнева, он вновь погрузился в воспоминания и стал распутывать нити ассоциаций. Оутс предложил ему поехать в Коачингфорд. Наверное, вышло так, что Аманда прислала им обоим приглашение остановиться в Бридж, в доме Ли Обри. По общему мнению, это блестящий человек. Но лично он не доверяет всяким ученым фантазиям. Ладно, не надо о нем сейчас думать. Кэмпиону удалось устроить в городе Лагга с кипой фальшивых банкнот и старой одеждой. Затем он провел полдня в Бридж, успел обо всем распорядиться, вернулся в Коачингфорд, переоделся в старое тряпье и отправился в разведку.
Потом случилось то, чего он не в силах забыть. Все городское отребье, все затаившиеся бандиты вдруг пришли в движение, преступное болото забродило, как дрожжи. Эти типы сдавали деньги, и суммы были огромны. Городские подонки на время превратились в огромное, жадное, с вытаращенными глазами тайное общество, успевшее хорошо нажиться, пока банкноты переходили из рук в руки за дверями в ночлежках, за грязными столиками кафе.
За этим открытием последовало еще одно. Он заметил, что все вокруг перешептывались, и, судя по слухам, шестнадцатого должен наступить великий день. Он станет днем изобилия, когда потекут молочные реки, всех каким-то чудом одарят деньгами, и каждый будет обязан их истратить.
