Марджори Эллингем - Кошелек предателя
— Нет, — откровенно ответила она, — этого бы не случилось.
Он посмотрел на нее сверху вниз и заметил, что она улыбнулась. Это было совершенно неожиданно, и он решил, что на нее просто упала тень.
— Ты смеешься? — спросил он.
— Только над собой, — сказала Аманда с присущей ей обескураживающей прямотой. — Продолжай.
Он оглянулся назад на огромные силуэты деревьев, черно-серебряные в лунном свете. В сознании у него мелькнула мысль, и ему сразу захотелось поделиться ею с Амандой, не для того, чтобы утешить, — любая женщина на ее месте, наверное, рассвирепела бы от ярости, но Аманда, в отличие от многих, хорошо воспитана. Она должна понять, и когда-нибудь это сможет ей помочь.
— Несмотря на весь свой блеск и тщеславие, из-за которого у него сместилось видение мира, Обри, конечно, явление. Ты когда-нибудь обращала внимание на эту женщину, миссис Эриксон?
Ему показалось, что Аманда перевела дух. Затем она негромко хихикнула — нельзя было подобрать другого слова для звука, в котором слились насмешка и облегчение.
— Разумеется, я ее знала, — проговорила она, — у меня гора с плеч свалилась, когда ты сам увидел. Я имею в виду, если ты хочешь мне объяснить, что у Ли есть привычка своеобразно обращаться с людьми, — сначала он убеждает, что безнадежно влюблен в них, и они на это откликаются, а потом он мягко проводит лестный для себя опыт и незаметно отклоняет их нежные чувства, то мне это известно. Вряд ли он делает это сознательно, но так получается, и какая-то часть его души довольна, словно он вдруг получил подарок, а другая в это время ищет повода, как бы от него отказаться. Я была такой простофилей. Меня это поразило до глубины души.
Как похоже на нее. Не «я была кровно оскорблена», не «я была разъярена», не «меня это страшно унизило». А всего-навсего «меня это поразило до глубины души».
— Когда это все произошло? — поинтересовался он.
— Прямо перед тем, как я привела к тебе старую мисс Энскомб в эту харчевню. Я собиралась сказать тебе, потому что на меня это ужасно подействовало, ты же сам знаешь, как случается, когда человек расстроен и выбит из колеи. Но время для личных признаний тогда было неподходящее. Если помнишь, ты и сам вел себя как-то странно.
Как-то странно! Он это помнил. Он помнил ее обиженное и удивленное лицо, когда он не смог продолжить вслед за ней эти дурацкие стишки. Сейчас он подумал о другом и в оцепенении повернулся к ней.
— Ты должна была вернуться туда. Я же тебя послал.
— Да, я знаю, — откликнулась она, — но это надо было сделать. К тому же я хотела сама убедиться и разобраться что к чему. Ему это так нравилось. Мне нужно было все уяснить, и я была там, когда они позвонили из полицейского участка в Коачингфорде. Значит, игра стоила свеч.
Кэмпион обнял ее за плечи, нащупав маленькие, крепкие ключицы. Впервые в жизни он чувствовал себя совершенно зрелым. Былые колебания, нерешительность, интеллектуальные сомнения показались ему теперь откровенным ребячеством.
— Давай поженимся завтра утром, — предложил он. — Я получил отпуск только на тридцать шесть часов. Сегодня вечером мне доставили извещение. На меня свалилось еще одно дело. А нам пришло время пожениться.
— Да, — подтвердила Аманда, привыкшая обходиться без иллюзии, — нам пришло время пожениться.
Они повернули к дому, вспомнив про Оутса, который скорее всего мог бы им помочь. У двери Аманда обратилась к Кэмпиону.
— Прости, что я дала тебе по уху, — сказала она, — но ты меня очень больно обидел. Знаешь, ты тогда был сам не свой.
— Дорогая моя девочка, я был просто ненормален, — начал он и заколебался. Говорить об этом явно не стоило, добра от его слов не прибавится. Ему не хотелось рассказывать всю правду о своем недавнем бессилии. Воспоминания о собственной беспомощности и потребности в ее поддержке до сих пор доставляли ему жгучую боль.
Аманда подождала минуту и вдруг рассмеялась.
— Ну, а теперь скажи как надо, — скомандовала она. — «Прочь, — вскрикнула она. — Плыви по бурным волнам».
Кэмпион усмехнулся, в его памяти ожили обаятельные немудреные рифмы. Он крепко обнял Аманду.
— О, Иов, дорогой. Куда же мне идти? — точно процитировал он, поцеловал ее и с радостным ликованием закончил экстатический викторианский стих, такой подходящий и такой нелепый.
— Я должен победить.
Примечания
1
Шекспир. Полн. собр. соч., в 8 т., т. 3. М.: Искусство, 1958 с. 408, пер. Н. Рыковой.
