Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро
Неожиданно Мэгдалин рассмеялась.
– В чем дело? Почему ты смеешься?
– Мне просто показалось забавным, что у тебя, Джордж, есть беспутный братец! – объяснила Мэгдалин. – Ты ведь такой респектабельный.
– Надеюсь, – холодно произнес Джордж.
– Зато твой отец не слишком респектабельный, верно?
– Право, Мэгдалин!
– Иногда он такое говорит, что мне становится не по себе.
– Ты удивляешь меня, Мэгдалин. Неужели Лидия чувствует то же самое?
– Ей он такие вещи не говорит, – сердито сказала Мэгдалин. – Не понимаю почему.
Джордж бросил на нее быстрый взгляд.
– Нужно делать скидку на возраст, – промямлил он. – Да и со здоровьем у отца неважно…
– Он действительно тяжело болен? – спросила его жена.
– Ну, я бы так не сказал. Отец еще достаточно крепок. Но, я думаю, он прав, что хочет собрать на Рождество всю семью. Возможно, это его последнее Рождество.
– Это ты так говоришь, – резко сказала Мэгдалин, – но, полагаю, он может прожить еще годы.
Джордж выглядел озадаченным.
– Да, конечно, может, – неуверенно отозвался он.
Мэгдалин отвернулась.
– Очевидно, мы в самом деле должны туда поехать, – вздохнула она.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Но мне так не хочется! Элфред ужасный зануда, а Лидия меня унижает.
– Чепуха.
– Вовсе не чепуха. И я ненавижу этого мерзкого слугу.
– Старого Трессилиана?
– Нет, Хорбери. Крадется как кот и ухмыляется!
– Не понимаю, Мэгдалин, какое тебе дело до Хорбери.
– Он действует мне на нервы. Но я знаю, что ехать придется. Не стоит обижать старика.
– То-то и оно. Что касается рождественского обеда для слуг…
– Не теперь, Джордж. Я позвоню Лидии и сообщу ей, что мы приедем завтра поездом в пять двадцать.
Мэгдалин быстро вышла из комнаты. Позвонив в Горстон-Холл, она поднялась к себе, села за письменный стол, откинула крышку и стала рыться в отделениях для бумаг. Оттуда посыпались целые каскады счетов. Мэгдалин начала сортировать их, пытаясь создать некое подобие порядка, но в итоге, тяжело вздохнув, запихнула их назад и провела рукой по платиновым волосам.
– Что же мне делать? – пробормотала она.
6
На втором этаже Горстон-Холла длинный коридор вел к большой комнате, окна которой выходили на парадную подъездную аллею. Комната была меблирована в пышном старомодном стиле. Обои под парчу, кожаные кресла, большие вазы, разрисованные драконами, бронзовые статуи… Все выглядело величавым, дорогим и солидным.
В самом массивном кресле сидел тощий, сморщенный старик. Его длинные руки, похожие на когтистые лапы, покоились на подлокотниках. Рядом стояла трость с золотым набалдашником. На старике был старый, выцветший голубой халат, на ногах – матерчатые шлепанцы. Волосы у него были седыми, а кожа на лице – желтоватой.
На первый взгляд старик мог показаться убогим и жалким. Но гордый орлиный нос и темные, необычайно живые глаза заставили бы наблюдателя изменить мнение. В хрупком теле ощущались жизненная сила и энергия.
Неожиданно старый Симеон Ли усмехнулся.
– Вы передали мое сообщение миссис Элфред? – осведомился он.
– Да, сэр, – почтительно отозвался стоящий рядом с креслом Хорбери.
– Слово в слово? Ничего не напутали?
– Да, сэр. Я не ошибся.
– Лучше не ошибайтесь и впредь, иначе вы об этом пожалеете! А что она ответила, Хорбери? И что сказал мистер Элфред?
Хорбери повторил разговор лишенным эмоций тоном. Старик снова захихикал, довольно потирая руки.
– Превосходно! Теперь они весь день будут ломать себе голову! Приведите их, Хорбери.
– Да, сэр.
Слуга бесшумно пересек комнату и вышел.
– Погодите, Хорбери! – Старик обернулся, но было уже поздно. – Парень двигается как кот! Никогда не знаешь, где он.
Симеон Ли неподвижно сидел в кресле, поглаживая подбородок, пока в дверь не постучали и не вошли Элфред и Лидия.
– А, вот и вы! Садись рядом со мной, Лидия. Какой у тебя приятный румянец!
– Я выходила на террасу, а там очень холодно.
– Хорошо отдохнул, папа? – спросил Элфред.
– Отлично. Вспоминал былое – те дни, когда я еще не обосновался здесь и не стал столпом общества.
Он опять захихикал.
Его невестка сидела молча и вежливо улыбалась.
– Что это за два лишних гостя на Рождество, папа? – спросил Элфред.
– Ах да, я должен рассказать вам об этом. У меня будет поистине великолепное Рождество. Приедут Джордж и Мэгдалин…
– Да, они прибывают поездом в пять двадцать, – кивнула Лидия.
– Конечно, Джордж – никчемный пустозвон, – продолжал старый Симеон, – но все же он мой сын.
– Избирателям он нравится, – заметил Элфред.
Симеон захихикал вновь:
– Возможно, они считают его честным. Ха-ха! Еще не родился честный Ли!
– Это уж слишком, папа!
– Разумеется, кроме тебя, мой мальчик.
– А Дэвид? – спросила Лидия.
– Мне было бы любопытно взглянуть на Дэвида после стольких лет. Он всегда был размазней. Интересно, что представляет собой его жена? Во всяком случае, он не женился на девчонке моложе его на двадцать лет, как этот болван Джордж!
– Хильда прислала очень приятное письмо, – сказала Лидия. – А только что я получила от нее телеграмму, подтверждающую, что они приедут завтра.
Свекор внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:
– Мне никогда не выведать, о чем ты думаешь на самом деле, Лидия. Впрочем, это говорит в пользу твоего воспитания. Порода всегда дает о себе знать – уж мне-то это хорошо известно. Забавная вещь – наследственность. У меня куча детей, а только один пошел в меня. – В его глазах заплясали искорки. – Как по-вашему, кто еще приедет на Рождество? Бьюсь об заклад, что не угадаете!
Он переводил взгляд с одного лица на другое.
Элфред нахмурился:
– Хорбери сообщил, что ты ожидаешь молодую леди.
– И это тебя заинтриговало, верно? Пилар прибудет с минуты на минуту. Я послал автомобиль на станцию.
– Пилар? – резко спросил Элфред.
– Пилар Эстравадос, – кивнул Симеон. – Дочь Дженнифер – моя внучка. Интересно, как она выглядит.
– Господи, папа! – воскликнул Элфред. – Ты никогда не говорил мне…
– Конечно, – ухмыльнулся старик. – Я все держал в секрете. Велел Чарлтону написать ей и все устроить.
– Ты никогда не говорил мне… – с укором повторил Элфред.
Его отец продолжал злорадно усмехаться.
– Это испортило бы сюрприз! Разве не любопытно, что получится, если в доме вновь заиграет молодая кровь? Я ни разу не видел Эстравадоса. Как ты думаешь, в кого пошла девочка – в отца или в мать?
– Ты действительно считаешь это разумным, папа? – снова заговорил Элфред. – Учитывая все обстоятельства…
Старик прервал его:
– Ты всегда был слишком осторожен, Элфред. Но это не по мне. Мой девиз – делай что хочешь, даже если будешь за это проклят! Пилар – моя внучка, других внуков у меня нет! Мне плевать, кто ее отец и что он натворил! Она моя плоть и кровь и приедет жить в моем доме!
– Она останется здесь жить? – резко осведомилась Лидия.
Симеон метнул на нее быстрый взгляд:
– У тебя есть возражения?
Лидия покачала головой и улыбнулась:
– Я не могу возражать против того, чтобы вы приглашали кого-то в ваш собственный дом. Меня просто интересует…
– Что именно?
– Будет ли она здесь счастлива.
Старый Симеон вскинул голову:
– У нее за душой ни пенни. Она должна быть благодарна!
Лидия пожала плечами.
Симеон обернулся к Элфреду:
– Теперь понимаешь, какое это будет замечательное Рождество? Все мои дети соберутся вокруг меня! Все дети – вот тебе ключ к разгадке, Элфред. Теперь угадай, кто другой гость.
Элфред внезапно побледнел.
– Неужели… неужели Харри? – запинаясь, произнес он.
– Харри собственной персоной!
– Но мы думали, что он умер!
– Только не он!
– И ты… пригласил его сюда? После всего, что было?
– Блудный сын, а? Ты прав, Элфред. Мы должны заколоть откормленного тельца![4] Нужно устроить ему пышный прием.
– Но Харри обошелся с тобой… со всеми нами… просто недостойно! – воскликнул Элфред. – Он…
– Незачем перечислять его проступки – слишком длинный получится список. Но не забывай, что Рождество – время прощения грехов. Блудного сына нужно встретить радушно.
Элфред поднялся.
– Это… это настоящий шок, – пробормотал он. – Я и представить не мог, что Харри когда-нибудь снова перешагнет порог этого дома.
Симеон склонился вперед.
– Ты никогда не любил Харри, верно? – негромко спросил он.
– После того, как он с тобой обошелся…
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – хихикнул Симеон. – Хороший девиз для Рождества, не так ли, Лидия?
Лидия тоже казалась бледной.
– Вижу, – сухо промолвила она, – в этом году вы особенно тщательно готовились к Рождеству.
– Я хочу, чтобы вокруг меня собралась вся семья и чтобы в доме царили мир и согласие. Ведь я старик. Элфред, ты уже уходишь?
