Сергей Сидорский - Осознание ненависти
— Ваши наблюдения весьма любопытны, полковник. Вы уже делились ими с кем-нибудь?
— Нет. Ведь они касаются всех проживающих в доме! Понятно, за исключением вас и вашей жены — вы здесь люди новые.
— Ах, вот почему вы заговорили со мной об этом?
На лице Можаева появились признаки нерешительности.
— Мне нужно было с кем-то посоветоваться, — он уронил окурок и наступил на него ногой. — Следует что-то предпринять, но я не знаю что. Не обращаться же в милицию?!
Холмов приподнял брови, выражая удивление.
— Судя по вашему рассказу, в этом нет никакой необходимости. — Но, заметив, какое разочарование вызвали его слова у полковника, быстро добавил: — Хотя не исключено, что тревожитесь вы не напрасно. Постарайтесь понять причину ваших волнений. И рассчитывайте на мою помощь.
Можаев кивнул.
— Благодарю вас, господин Холмов. Вы не думайте, я не какой-нибудь там частный сыщик на отдыхе, который всюду сует свой длинный нос и из мухи раздувает слона. Просто у меня развита интуиция, к тому же хочется иногда проверить методы месье Пуаро на практике.
— В самом деле? — пробормотал Холмов. — Уж не достигли ли вы в этой области определенных успехов?
— Нет. Пока нет, — многозначительно ответил Можаев и неожиданно смутился. Буркнув что-то насчет проклятого недомогания, он извлек из кармана носовой платок и высморкался, затем закурил новую сигарету и молча сделал несколько затяжек. — Итак, мы говорили о людях. Хотите знать, господин Холмов, что я о них думаю?
Похоже, собеседник полковника никак не ожидал, что разговор будет продолжен в прежнем направлении, иначе, вероятно, успел бы сдержать гримасу отчаянной скуки, появившейся в тот же миг на его лице.
— Это, безусловно, было бы очень интересно, господин Можаев, но вы обещали показать мне.
— В другой раз, — отмахнулся тот, сосредоточенно думая о чем-то своем и ничего вокруг не замечая. — Начнем с хозяев дома Марты Дворской и ее мужа Григория. Обоим не более сорока лет. Внешне живут вполне пристойно, но, думаю, это только видимость. Во всяком случае, Григорий Дворский симпатии мне не внушает. И едва ли их маленькая дочь Каролина чувствует себя с ними вполне счастливой.
Из персонала в доме только горничная и кухарка — два серых безликих призрака. Их никогда не видно. А если они и появляются, то положительных эмоций не вызывают.
Теперь — о постояльцах. Денис Поляков — художник. Его картин я никогда не видел. Тип более чем странный. Обязательно побеседуйте с ним, господин Холмов. Наверняка у вас появится ощущение, что один из вас сумасшедший. Лично я, когда впервые разговаривал с ним, вовсе не был уверен, что сумасшедший — он.
Эмма Иннокентьевна Блиссова — дама неопределенного возраста и столь же неопределенной красоты. Молчаливая и высокопарная. Почти все время проводит у себя в комнате. Лишь однажды я видел ее в обществе доктора Энского и четы Кличевых. Они играли в карты.
Доктор Энский — человек во всех отношениях приятный и очень общительный. Я часто встречаю его, когда прогуливаюсь вокруг дома. Но что у доктора на уме, не знает никто.
Олег Станиславович и Надежда Борисовна Кличевы — муж и жена. Ей лет тридцать, ему — за сорок. Что привлекает их в этом доме — для меня загадка, но живут они здесь уже несколько месяцев.
Можаев замолчал и снова поднес ко рту сигарету. Холмов, глядя себе под ноги, неопределенно покачал головой.
— Не скрою, полковник, мне рекомендовали этот дом как место, где можно хорошо отдохнуть. Во время нашей первой встречи вы тоже как будто этого не отрицали, сейчас же…
— Мы говорим о людях, господин Холмов! Дом же сам по себе заслуживает самого пристального внимания. Достаточно упомянуть об обитающем в нем привидении.
— Мне казалось, что вы не верите в подобные небылицы, — заметил Холмов. В том, как он это сказал, слышался плохо скрытый сарказм.
Можаев загадочно усмехнулся.
— Возможно, такое впечатление у вас сложилось оттого, что я действительно не хочу верить.
— Но…
— Что «но»?
— Вы ведь не закончили фразу, или я ошибаюсь? — Холмов в упор посмотрел на своего собеседника.
— Нет, не ошибаетесь. — Можаев отбросил сигарету. — Но верить приходится. — Он помолчал. — Случилось это три дня назад. Обычно я не жалуюсь на бессонницу, но в ту ночь мне не спалось. Я лежал в своей постели (моя комната находится на втором этаже), когда услышал этажом выше тихие шаги. Я непроизвольно взглянул на часы: шел третий час ночи. Разговоры о привидениях, как видно, уже изрядно подточили мою нервную систему, и мне вдруг стало не по себе. Я встал и запер на ключ дверь. Заметив, что еще не задернул гардины, я тут же исправил и это. Оставив включенным свет, я снова забрался в постель.
Шагов больше не было слышно. Я успокоился и подумал о том, что для шестидесятилетнего трезвомыслящего мужчины веду себя не слишком достойно. Тогда я встал, набросил на плечи халат и, запалив свечу, вышел на лестничную площадку. Единственная дверь, ведущая на третий этаж, была не заперта. Я увидел это, но подняться наверх не решился.
— Минувшей ночью моя жена также слышала чьи-то шаги. Но если оставить мистику в покое, как вы считаете, полковник, мог ли это быть кто-то из проживающих в доме?
Можаев недовольно хмыкнул и ответил сердито:
— Нет, не думаю. Я спрашивал их об этом, но они лишь посмеялись надо мной. Ну в самом деле, кому придет в голову бродить ночью по пустому этажу?
— Я предполагал что-то в этом роде, по тому, как… — Холмов вдруг замолчал, потом заговорил снова, но уже о другом. — У кого-то могут быть достаточно веские причины скрыть этот факт от вас. Вы разговаривали об этом с хозяйкой?
— Да.
— Что она ответила?
— Ключ висит внизу. Любой может взять его и подняться на третий этаж Марта Дворская считает также, что там нет ничего, кроме пыли, и ту время от времени вытирает горничная.
— Вот видите!
— Но это ровным счетом ничего не объясняет!
— Конечно. Выяснить все окончательно вы сможете только тогда, когда однажды ночью, услышав шаги, подниметесь на третий этаж.
— Вы это серьезно?
— Абсолютно.
— Что ж, может быть, вы и правы. — Можаев взглянул на часы. — Пора возвращаться. На завтрак мы уже опоздали, но здесь с этим не очень строго. Нас покормят и позже. Кстати, стряпает кухарка очень неплохо.
— Для серого призрака, — чуть слышно добавил Холмов.
— Вы что-то сказали?
— Нет, ничего.
Глава III
Старинная легенда
Холмов поднялся к себе в комнату, не предполагая, что Женя еще находится там. Но она лежала на кровати и, как ему показалось, спала. Со смутным беспокойством он склонился над ней и прислушался к ее дыханию. Оно было тихим и ровным. Холмов облегченно вздохнул и присел на стул возле кровати. Будить Женю он не решался, но вскоре она сама открыла глаза. В них снова отчетливо прочитывался страх. Страх и недоумение.
