Артур Конан Дойл - Этюд в багровых тонах (др.перевод+иллюстрации Гриса Гримли)
Называлась статья довольно претенциозно: «Книга жизни». Автор пытался показать, как много может узнать проницательный человек из пристального и систематического наблюдения за тем, что происходит вокруг. Статья показалась мне удивительной смесью осмысленности и бестолковщины. Анализ был тонким и вдумчивым, но окончательные выводы выглядели бездоказательными и надуманными. Автор утверждал, что мимолетное выражение лица, движение мускула или взгляд могут выражать самые сокровенные человеческие мысли. Человека, умеющего наблюдать и анализировать, обмануть невозможно. Умозаключения его будут столь же однозначны, как выкладки Эвклида. Людям непосвященным результаты его рассуждений могут показаться столь невероятными, что он рискует прослыть некромантом, пока не разъяснит, как именно пришел к конечным выводам.
«Из одной капли воды, — писал автор, — логик может вывести существование Атлантического океана или Ниагарского водопада, не видев ни того, ни другого и никогда о них не слышав. Таким образом, вся наша жизнь — это бесконечная цепь, суть которой можно постичь, увидев всего лишь одно ее звено. Наука анализа и дедукции ничем не отличается от любого другого искусства: продвинуться в ней можно только посредством долгих и терпеливых упражнений, и жизнь недостаточно длинна, чтобы кто-либо из смертных сумел достичь в ней совершенства. Прежде чем обращаться к аспектам нравственным и духовным, представляющим наибольшую сложность, следует поучиться решать более простые задачи. Попробуйте, оказавшись лицом к лицу с незнакомым человеком, с одного взгляда выяснить его биографию, а также его профессию или занятие. Такие упражнения могут показаться ребячеством, но они оттачивают способность к наблюдению и учат, куда смотреть и что искать. По ногтям, обшлагам рукава, ботинкам, коленям брюк, по мозолям на большом и указательном пальце, по выражению лица, по манжетам рубашки можно без труда определить, чем человек занимается. В совокупности своей эти факты не могут обмануть опытного наблюдателя».
— Какая немыслимая галиматья! — воскликнул я, швыряя журнал на столешницу. — В жизни не читал подобного бреда.
— Это вы о чем? — осведомился Шерлок Холмс.
— Да вот об этой статье. — Я ткнул в нее ложкой и взялся за яйцо. — Я смотрю, вы ее уже читали, раз она отчеркнута. Не отрицаю, написано бойко. Но меня она раздражает. Сразу видно, что этот теоретик сидит себе в кресле в своем кабинете и сочиняет складные парадоксы. Но какое это имеет отношение к жизни? Посмотрел бы я, что будет, если затиснуть его в подземку, в вагон третьего класса, и попросить разобраться, чем занимаются его попутчики. Ставлю тысячу против одного, что у него ничего не выйдет.
— Плакали ваши денежки, — бесстрастно отозвался Холмс. — Что касается статьи, ее написал я.
— Вы?!
— Да. У меня есть некоторая склонность к наблюдению и дедукции. Теоретические положения, которые я попытался здесь изложить и которые вы сочли столь химерическими, имеют самое прямое отношение к жизни — настолько прямое, что именно им я обязан своим куском хлеба с сыром.
— Но каким образом? — невольно вырвалось у меня.
— У меня довольно неординарная профессия. Я — единственный в своем роде. Я сыщик-консультант — надеюсь, вам понятно, что это такое. У нас в Лондоне пропасть официальных сыщиков и еще больше частных. Запутавшись, все они бегут ко мне за помощью, и мне почти всегда удается направить их по верному следу. Они излагают факты, а мне благодаря хорошему знакомству с историей криминалистики, как правило, удается указать им правильный путь. У всех злодейств есть изрядное сходство, и, если вы назубок помните подробности тысячи преступлений, странно будет, если вы не распутаете тысячу первое. Лестрейд очень известный сыщик. Но недавно он запутался в одном деле о шантаже, это и привело его сюда.
— А другие ваши посетители?
— Их по большей части присылают частные сыскные агентства. Это люди, которым надо помочь распутать какую-нибудь загадку. Я выслушиваю их рассказ, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман гонорар.
— Не хотите ли вы сказать, — заметил я, — что можете, не выходя из комнаты, распутать узел, перед которым спасовали те, кто видел все подробности собственными глазами?
— Именно это я и хочу сказать. У меня неплохая интуиция. Ну, конечно, время от времени попадается задачка посложнее. Тогда приходится побегать и посмотреть на все самому. Видите ли, у меня есть специальные знания, которые, если приложить их к конкретной ситуации, сильно облегчают дело. Законы дедукции, изложенные в статье, о которой вы так презрительно отозвались, для моей работы просто неоценимы. Наблюдательность стала моей второй натурой. Вы ведь, кажется, удивились, когда я заметил при первой встрече, что вы приехали из Афганистана.
— Кто-то вам, наверное, рассказал.
— Ничего подобного. Я знал, что вы приехали из Афганистана. Благодаря долгой привычке я так быстро выстроил цепочку умозаключений, что пришел к окончательному выводу, даже не заметив промежуточных посылок. Но они, разумеется, были. Цепочка была вот такая: «Передо мной, несомненно, врач, но с военной выправкой. Очевидно, военный врач. Только что вернулся из тропиков — лицо у него смуглое, но это не природный оттенок кожи, запястья у него светлые. Он перенес болезнь и лишения — об этом говорит изможденное лицо. Был ранен в левую руку — держит ее неподвижно и неестественно. Где же в тропиках мог английский военный врач натерпеться лишений и получить рану? Разумеется, в Афганистане». Весь ход мысли не занял и секунды. Вот я и сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
— После вашего объяснения все получается просто, — улыбнулся я. — Вы напоминаете мне Дюпена из рассказов Эдгара Аллана По. Но я думал, что такие люди существуют только в книгах.
Шерлок Холмс встал со стула и разжег трубку.
— Вы, полагаю, хотели сравнением с Дюпеном сделать мне комплимент, — проговорил он. — Ну так вот, по моему мнению, Дюпен — малый весьма недалекий. Этот его фокус — врываться с многозначительной фразой в мысли собеседника после пятнадцати минут молчания — просто показная дешевка. У него, разумеется, имелись определенные аналитические способности, но он вовсе не был таким гением, каким его считал По.
— А Габорио вы читали? — спросил я. — Лекок соответствует вашим представлениям о талантливом сыщике?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
