Агата Кристи - Игра зеркал
— А я, представьте, убежден в обратном! Она поступила так нарочно, чтобы унизить меня…
— Послушайте, Эдгар…
— Вы не знаете и половины того, что происходит в доме, миссис Серроколд! Но в данный момент я могу сказать вам только одно — спокойной ночи!
Эдгар вышел, хлопнув дверью.
Мисс Белевер дернула носом:
— Ну и манеры!
— Он слишком мнительный, — вступилась Кэрри-Луиза.
Милдред решительно отложила спицы.
— Совершенно невыносимый молодой человек. Напрасно, мама, вы его не одернете.
Уолли Хадд впервые за вечер открыл рот.
— Да этот тип просто ненормальный. И нечего придумывать лишнего. Тронутый и точка!
На следующее утро мисс Марпл постаралась незаметно ускользнуть от хозяйки дома и направилась в парк. По своему опыту она знала, что люди, которых преследуют мучительные неотвязные мысли, находят утешение в том, чтобы довериться постороннему человеку, и даже ищут, кому бы исповедаться, облегчить душу. Старая дама терпеливо прогуливалась между двумя лужайками. Результат маленькой хитрости вскоре сказался. Уже минут через пять на дорожке парка возник взволнованный Эдгар Лоусон.
Она встретила его приветливой улыбкой.
— Доброе утро, мистер Лоусон. Я обожаю сады. Покопаться в цветочных грядках — это единственное удовольствие, которое остается у такой одинокой и бесполезной старухи, как я, не правда ли? А вы любите парки? Едва ли вы об этом задумывались: ваша голова заполнена более важными делами, у вас ответственность перед мистером Серроколдом. И так много настоящей важной работы! Это, должно быть, очень интересно?
Он охотно подхватил ее тон и отозвался с воодушевлением.
— О да, да!.. Разумеется, бесконечно интересно!
— Вы, вероятно, во многом помогаете мистеру Серроколду и весьма ему полезны?
Лицо молодого человека омрачилось.
— Право, не знаю. У меня нет никакой возможности оценить это.
Наблюдая за ним, мисс Марпл продолжала размышлять. Перед ней было худосочное, вызывающее жалость существо в потрепанном спортивном пиджаке. Один из тех людей, которых едва замечают при встрече и тут же забывают.
Мисс Марпл присела на ближайшую скамейку, нахмуренный Эдгар остался на ногах возле нее.
— Я уверена, что мистер Серроколд относится к вам с доверием, раз дает поручения, — доброжелательно сказала мисс Марпл. — Иначе зачем было приглашать вас в дом?
— Не знаю, — повторил Эдгар. — Говоря откровенно, я почти ничего не знаю. — Еще сильнее наморщив лоб, он присел рядом с нею и вперил глаза в пространство. — У меня чертовски затруднительное положение.
— Подумать только!
Эдгар все так же смотрел с отсутствующим выражением перед собою.
— Все, о чем я вам скажу, строго между нами? — неожиданно спросил он.
— Безусловно, безусловно.
— Если бы я захотел воспользоваться своими правами…
— Что тогда?
— В конце концов, я готов сказать… Ведь это не пойдет дальше?
— Ни в коем случае.
Она отметила, что Эдгар начал говорить, даже не дождавшись ответа.
— Мой отец… Мой настоящий отец — очень известный человек.
Теперь мисс Марпл не нужно было уже его подбадривать. Достаточно было лишь слушать.
— Один мистер Серроколд знает об этом. Понимаете, для моего отца было бы неприятно, если бы вокруг этой истории поднялся шум.
Он обернулся к ней и добавил печально-торжественным тоном:
— Дело в том, что я сын… Уинстона Черчилля.
— Ах! Понимаю! — только и нашла что сказать мисс Марпл.
Эдгар продолжал, а ей все больше чудилось, что перед нею разыгрывается какая-то комедия.
— У него были важные причины не признавать меня открыто. Моя мать не была тогда свободна, ее муж содержался в лечебнице для душевнобольных. О разводе и новом замужестве не могло быть и речи… Я не вправе их осуждать. Мой отец делал все, что мог, разумеется, втайне. Отсюда и все мои трудности. У него есть враги, они и меня готовы преследовать. Им удалось нас разлучить. Но за мною постоянная слежка. Где бы я ни появился, шпионы тут как тут. Даже и здесь я не в безопасности. Они делают все, чтобы унизить меня в глазах других. Мистер Серроколд уверяет, что это всего лишь больное воображение. Но он просто не знает… Если только… Иногда мне кажется…
Он умолк и поднялся со скамьи.
— Вы, конечно, понимаете, что это между нами? Но если вы заметите, что кто-то, может быть, наблюдает за мною, вы поставите меня в известность?
И он ушел… Прямой, трагичный, жалкий. Озабоченная мисс Марпл проводила его взглядом. От размышлений ее отвлек чей-то голос рядом с нею:
— Тронутый! Право слово, тронутый!
Засунув руки в глубокие карманы, насупленный Уолтер Хадд также смотрел вслед уходящему.
— Хорошенькая у нас тут лавочка! Все подряд с приветом.
Мисс Марпл промолчала. Уолтер продолжал:
— Этот тип, Эдгар… Какое вы о нем составили впечатление? Он плетет, что его отец — лорд Монтгомери. Мне это кажется полной чепухой! Монти… Судя по тому, что я о нем знаю, это просто невероятно.
— Пожалуй, — согласилась мисс Марпл. — Едва ли…
— А Джине он рассказывал уже совсем другую историю. Будто бы он законный наследник русского престола. Сын какого-то там великого князя. Скорее всего, этот тип не знает вовсе, кто его отец!
— Похоже на то. Отсюда, наверное, вся его беда, — просто объяснила мисс Марпл.
Уолтер плюхнулся на скамью рядом с нею и повторил свою основную мысль:
— Они здесь все без царя в голове.
— Вам неприятно жить в Стоунгейтсе?
Он небрежно пожал плечами.
— Мне? Я молод, полон сил, хочу работать. У меня есть небольшие деньги, у Джины тоже, насколько я знаю. Мы собирались купить бензоколонку в Штатах. Джина уже согласилась. Мы жили как пара счастливых голубков. Но Джине захотелось съездить в Англию, повидаться с бабушкой. Это ведь так естественно. Мне тоже было интересно побывать в Англии, я так много о ней слышал. И вот мы приехали, совсем ненадолго. По крайней мере, я так думал. А обернулось по-другому. Мы оказались пленниками в этом дурацком доме! «Почему бы вам здесь не остаться? Почему вы не хотите поселиться тут навсегда?» — вот что нам талдычат целыми днями. Мне обещают интересную работу, какую я только захочу. Ничего себе работа! Она мне не по вкусу. Мне вовсе не нравится разносить конфетки здешним шалопаям, которые не кто иные, как гангстеры. Играть с ними в детские игры? Не вижу смысла. У меня ощущение, что я завяз в этом доме, как в липкой паутине… А Джина… Не понимаю, что с ней происходит. Она уже не та Джина, на которой я женился в Америке. Да ей нельзя просто слова сказать теперь, черт побери!
