Элизабет Джордж - Расплата кровью
Он знал, что в ответ на эту реплику Уэбберли по крайней мере объяснит, в чем дело. Ведь уже в четвертый раз за пять месяцев он вызывал Линли на службу в неурочное время.
– Ну-да, дежурят, – резко ответил Уэбберли. – Но что толку? Отдыхать будем, когда все это закончится.
– Когда что закончится?
– Да вся эта кутерьма. – Голос Уэбберли затих, потому что в его лондонском кабинете заговорил кто-то другой, изысканно и весьма пространно.
Линли узнал звучный баритон сэра Дэвида Хильера, старшего суперинтенданта. Значит, действительно стряслось что-то из ряда вон… Пока он прислушивался, стараясь разобрать слова Хильера, коллеги его явно пришли к какому-то соглашению, и Уэбберли продолжил в более доверительном тоне, словно опасался возможных нежелательных слушателей:
– Как я сказал, ситуация чревата неожиданностями. В этом замешан Стюарт Ринтул, лорд Стинхерст. Вы его знаете?
– Стинхерст. Продюсер?
– Он самый. Мидас[1] сцены.
Линли улыбнулся этому очень точному определению. Лорд Стинхерст был знаменит в лондонском театральном мире тем, что финансировал одну успешную постановку за другой. Наделенный острым чутьем на то, что любит публика, и умением рисковать огромными деньгами, он обладал и еще одним поистине бесценным даром, он умел распознать новый талант, выловить из проходившей каждый день через его руки массы бездарных поделок сценарий, просто обреченный впоследствии на награды. Последним его дерзким проектом, насколько мог узнать любой читатель «Тайме», было приобретение оставшегося без хозяина лондонского театра «Азенкур». В этот проект лорд Стинхерст вложил больше миллиона долларов. Обновленный «Азенкур» должен был открыться, естественно, с триумфом, всего через два месяца. Линли показалось весьма странным, что Стинхерст решился, пусть и ненадолго, уехать из Лондона, когда данное событие было уже совсем не за горами. В извечном стремлении к совершенству лорд в свои семьдесят с лишним лет не отдыхал годами. Это было частью его светской легенды. Так что же он делает в Шотландии?
Уэбберли, словно услышав этот незаданный вопрос Линли, продолжал:
– По-видимому, Стинхерст привез туда своих актеров, чтобы обкатать сценарий спектакля, который, как предполагалось, должен был покорить зрителей на открытии «Азенкура». С ними там один газетчик – какой-то парень из «Тайме». Театральный критик, я думаю. Вероятно, ему было велено день за днем фиксировать историю театра «Азенкур». Но, судя по тому, что мне сказали сегодня утром, в настоящий момент ему не до театра, он из кожи вон лезет, прорываясь к телефону. Знает, что ему придется заткнуться, как только мы туда к ним доберемся.
– А что это он так суетится? – спросил Линли, понимая, что Уэбберли приберег самый лакомый кусочек напоследок.
– Потому что звездами новой постановки лорда Стинхерста должны стать Джоанна Эллакорт и Роберт Гэбриэл. И они тоже в Шотландии.
Линли даже тихо присвистнул от удивления. Джоанна Эллакорт и Роберт Гэбриэл! Они и в самом деле были аристократами в своей среде, на данный момент два наиболее востребованных актера страны. За годы своего партнерства Эллакорт и Гэбриэл блистали во всех спектаклях – от Шекспира до Стоппарда[2] и О'Нила[3]. И хотя порознь они работали так же часто, как и вместе, только когда они выступали вдвоем, случалось истинное волшебство. И газетные отклики в этом случае всегда были одинаковыми: «Эмоциональный накал, остроумие, тончайший эротизм, который держит аудиторию в напряжении».
В последний раз, припомнил Линли, такие дифирамбы вызвал «Отелло», который при переполненных залах шел в театре «Хеймаркет» несколько месяцев. Он был снят со сцены только три недели назад.
– И кого же убили? – спросил Линли.
– Автора новой пьесы. Видимо, многообещающего. Женщину. Ее имя… – Послышался шорох бумаг. – Джой Синклер. – Уэбберли прочистил горло, что всегда предшествовало неприятной новости. И она не замедлила прозвучать. – Боюсь, тело уже увезли.
– Проклятье! – ругнулся Линли. Теперь никакой реальной картины места преступления, а стало быть, куча всякой лишней мороки.
– Понимаю вас, дружище. Но теперь уж ничего не попишешь. Как бы там ни было, сержант Хейверс встретит вас в Хитроу Я заказал вам билеты на час – до Эдинбурга.
– Хейверс не подойдет для этого дела, сэр. Если тело уже таскали туда-сюда, мне понадобится Сент-Джеймс.
– Сент-Джеймс больше не работает в Скотленд-Ярде, инспектор. Я не могу заполучить его за такой короткий срок. Если вам нужен судебный эксперт, возьмите одного из наших людей, а не Сент-Джеймса.
Линли очень хотелось воспротивиться, в душе он понимал, почему на дело вызвали именно его, а не другого детектива-инспектора, дежурившего в эти выходные. Стюарт Ринтул, граф Стинхерст, явно находился под подозрением, но начальство желало вести расследование деликатно, что было бы гарантировано присутствием восьмого графа Ашертона, то есть Линли. Пэр, то и дело повторяющий «ну, мы-то с вами люди одного круга» и осторожно выведывающий правду у другого пэра. Все это, конечно, прекрасно, но если Уэбберли совершенно не собирался считаться с чинами ради того, чтобы свести лорда Стинхерста и лорда Ашертона, то Линли стоило позаботиться и о себе – то есть во что бы то ни стало избежать сотрудничества с детективом-сержантом Барбарой Хейверс. У нее был пунктик: она во всем хотела быть первой – начиная с учебы в средней школе и кончая желанием надеть наручники на какого-нибудь графа.
По мнению сержанта Хейверс, причиной всех главных проблем в жизни – от кризиса в экономике до роста числа венерических заболеваний – была классовая система, из которой они являлись в готовом виде, как Афина из головы Зевса[4]. Классовый вопрос, говоря откровенно, был самым больным местом в отношениях между ними и неизменно становился фундаментом, сутью и завершающим украшением каждой словесной баталии, в которую ввязывался Линли в те пятнадцать месяцев, что Хейверс была его напарницей.
– В силу некоторых особенностей характера Хейверс, ей нельзя доверять это дело, – резонно заявил Линли. – Как только она узнает, что здесь замешан лорд Стинхерст, она забудет о всякой объективности.
– Она преодолела это. А если нет, то ей давно пора это сделать, если она хочет сотрудничать с вами.
Линли содрогнулся при мысли, что суперинтендант, вероятно, намекает, что они с сержантом Хейверс вот-вот должны стать постоянной командой, соединенной в законном браке карьеры, из которого ему уже никогда не вырваться. Надо было как-то нейтрализовать планы начальника насчет Хейверс, найти приемлемый компромисс – на данный момент.
