Джон Карр - Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны
– Откровенно говоря, мне не нравится слово «план». По-вашему, преступников было двое?
– Конечно нет!
– Это прямой ответ?
– Абсолютно прямой. Опять же, если я не ошибаюсь, только одно лицо виновно в преступлении, никто больше ничего не знал, хотя некая женщина…
– Некая женщина? – возмутился Ник. – Слушайте, Аристотель, ваши прямые ответы чертовски похожи на загадочные. Кроме того…
Машина взобралась на холм, полого опускающийся к воде. Крыша и трубы Грингроува возвышались над деревьями, покрывавшими маленький полуостров.
– Мы почти приехали… – Ник скорчил гримасу, – и я надеюсь, в этой гонке не было необходимости… Что это за звук? Похоже на сирену «скорой помощи».
– Это она и есть. Замедлите на повороте – они спешат больше нашего.
Страх нахлынул на Гэррета Эндерсона, подобно ветру, дующему с Солента. Белый фургон с красным крестом на задних дверцах вынырнул между колоннами у въезда на территорию поместья, спустился в лощину и под вой сирены помчался по северной дороге в сторону Блэкфилда. Чуть сбавив скорость, Ник направил «бентли» по подъездной аллее к дому, там резко остановился и выскочил из машины. Гэррет вышел с другой стороны.
Парадная дверь была распахнута настежь. Дейдри Баркли в голубом свитере и коричневой твидовой юбке стояла под дождем.
– Как я рада, что ты вернулся, Ник! Это ужасно!..
– Что-нибудь с дядей Пеном?
– Нет, с Пеном все в порядке. Это Эстелл…
– Что с ней случилось?
– Она упала. Знаешь, как она бегает, не глядя, куда ставит ноги.
– Да, но как это произошло?
– Мы толком не знаем. Эстелл вернулась чем-то взволнованная, но не сказала ни слова. Она отвела машину и стала подниматься по парадной лестнице. Внезапно раздался страшный грохот. Доктор Фортескью, который был в своей комнате, подбежал к ней. Должно быть, она упала вниз головой. В таких случаях опасаются сотрясения мозга. Мы позвонили в блэкфилдскую больницу, и доктор Фортескью поехал с ней туда в карете «Скорой помощи».
– Она упала сама? Или кто-то?.. – Ник красноречиво взмахнул руками.
– Господи, этого просто не могло быть! – воскликнула Дейдри. – Рядом с Эстелл никого не было. Ближе всех к ней находилась бедная Фей, которая вышла из своей комнаты, но она была достаточно далеко и никого не видела, когда побежала на шум. Ник, я больше не могу этого выносить! Что нам делать?
– Делать, мадам? – переспросил доктор Гидеон Фелл.
Он с трудом выбрался из машины. Ник и Гэррет стояли под дождем без шляп и макинтошей. Доктор Фелл застыл как вкопанный, потом сделал властный жест своей палкой.
– По крайней мере, – сказал он, – приятно думать, что все приближается к концу. А пока нам остается только дожидаться ночи.
Глава 16
Дожидаться ночи?
Но уже было довольно поздно.
Обед, на который остались доктор Фелл и Эллиот, подали в восемь. Дейдри, Фей, Ник и Гэррет ели с трудом. Им прислуживали Филлис и Феба, хорошенькая флегматичная брюнетка, похожая на Филлис, как сестра-близнец, хотя в действительности была ее кузиной. Доктор Фортескью остался в блэкфилдской больнице, откуда поступали не слишком утешительные сообщения. У Эстелл было сотрясение мозга, помимо перелома левого предплечья и множества ушибов. Не будь она достаточно крепкой, прогноз мог бы оказаться куда хуже. После обеда все разбрелись по разным местам.
По возвращении в Грингроув Гэррет был представлен крепкому усатому мужчине весьма внушительной внешности – старшему детективу-суперинтенденту Хэролду Уику, который произнес не более шести слов. В конце обеда суперинтендент Уик появился снова, но потом опять исчез.
Дождь сменился безоблачным вечером. Гэррет и Фей пошли прогуляться на пляж. На Фей было то же бело-голубое платье, что и вчера. Ее настроение быстро переходило от радости к унынию. После десяти при свете луны они вернулись домой, а когда часы били одиннадцать, они находились у пинбольной машины в бильярдной. Это была вторая машина, стоящая у западной стены, автомобильные гонки на ней сопровождались звоном и разноцветными огоньками.
– Черт! – воскликнула Фей, глядя на табло. – Гэррет, у меня остался последний шарик, а я набрала всего шесть тысяч. Да и вообще это глупая игра. Если ты не хочешь обсуждать то, что здесь происходит…
– Я готов обсуждать что угодно. Но…
– Я уже говорила и тебе, и всем остальным, что это был несчастный случай! Эстелл была одна, когда упала. Ты мне не веришь?
– Конечно верю. Но странно, что это произошло в такое время.
– Дорогой, тут нет ничего странного! Ты ведь имел возможность понаблюдать за Эстелл. Я удивляюсь, что этого не случи лось раньше. Она хоть и сует всюду свой нос, но страшно неуклюжа. И я хотела поговорить не об этом. Ты пойдешь со мной?
– Куда?
– Увидишь.
Пройдя несколько шагов по коридору, Фей повернула выключатель за приоткрытой дверью и с торжествующим видом ввела Гэррета в музыкальную комнату.
Несомненно, в восемнадцатом столетии это место было в доме главным. Электрические свечи отбрасывали неяркий блеск на полированные панели розового дерева. На небесно-голубом оштукатуренном потолке, щедро декорированном георгианским художником, боги и богини резвились, радуя глаз почти не потускневшими красками. Под южными окнами стояло старинное фортепиано, а в углу – зачехленная арфа, к которой никто никогда не прикасался. Но викторианская эпоха и современность тоже оставили здесь свои следы. На западной стене находились два начинающихся от пола окна, точно таких же, как в библиотеке, через которые можно было выйти на лужайку. Проигрыватель стоял между окнами, контрастируя с обитыми парчой стульями и диваном.
– Видишь? – Фей кивнула в сторону проигрывателя. – Кто-то уже приготовил пластинку.
– Снова Гилберт и Салливан? Или одна из поп-пластинок Эстелл?
– Ни то ни другое. Это поп-музыка иного поколения – из оперетты «Принц-студент» [42]. Давай послушаем?
Фей сняла колпачок с иглы и нажала кнопку. Она улыбалась, но в ее глазах застыл страх. Музыка началась с мечтательного соло скрипки, вслед за которым прозвучало несколько фрагментов мелодий оперетты, после чего стены задрожали от мощных звуков вступительного хора:
Ребята, веселиться нам пора.
Образование лишь скучная игра!..
– Вы не могли бы это выключить? – послышался резкий голос Эллиота.
Шум сразу же стих. Дейдри Баркли решительно шагнула в тускло освещенную настенными канделябрами музыкальную комнату. Эллиот последовал за ней с записной книжкой в руке.
