Джон Карр - Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны
– Да-да, – нетерпеливо прервал его Ник. – Никто не сочувствует дяде Пену больше, чем я. – Он снова обратился к адвокату: – Но как насчет новых неприятностей – как будто нам было недостаточно старых? Вы что-то говорили о другом завещании…
– Не совсем о завещании. – Мистер Долиш вынул из длинного конверта сложенный, плотно исписанный лист бумаги. – Это кодицил [41] к ныне действующему завещанию. Должен признаться, джентльмены, я в полной растерянности. Все же я принял определенные меры предосторожности.
– Меры предосторожности?
– Сегодня утром, – продолжал мистер Долиш, указав на мокрый макинтош за дверью в коридоре, – я нанес визит в Брокенхерст. Баркли веками доверяли свои финансовые дела Городскому и провинциальному банку в Брокенхерсте и все еще это делают, по моему совету. Управляющий этим филиалом, мистер Эйкерс, кстати, является авторитетом в области графологии и поэтому в состоянии рассеять или подтвердить мои подозрения… Одну минуту! К нам посетитель.
Он умолк, глядя в окно, выходящее на улицу. Ник и Гэррет посмотрели туда же. Маленький «моррис» на слишком высокой скорости для дождливого дня свернул с Хай-стрит на Саутгемптон-роуд. Чудом не задев припаркованный «бентли», он остановился у обочины футах в двадцати от другого автомобиля. Из «морриса» вышла взъерошенная Эстелл Баркли, с трудом раскрыла зонтик и направилась через тротуар к дому.
– На мой взгляд, – заметил Ник, – ситуация становится все хуже и хуже. Что это значит, Блэкстоун? Почему здесь тетя Эсси?
– Я вызвал ее. Очень скоро, Николас, ты сможешь понять мои затруднения. Мне не хочется делать то, что я вынужден сделать, но у меня не оставалось выбора.
Продолжить объяснения ему не хватило времени. Входная дверь открылась и захлопнулась. Эстелл, в модных платье и шляпке, пытаясь на ходу закрыть зонтик, пробежала по коридору и ворвалась в кабинет.
– Ну? – осведомилась она, бросив зонтик в углу. – Я была права, не так ли, Эндрю? Вы нашли что-то важное в этих бумагах?
Мистер Долиш посмотрел на серебряный диск над камином и на книжный шкаф, потом выдвинул стул из-за стола:
– Ваш инстинкт, Эстелл, оказался сверхъестественно безошибочным. Садитесь, пожалуйста.
Эстелл бодро плюхнулась на стул, хотя взгляд ее выдавал волнение. Все прочие остались стоять.
Мистер Долиш развернул лист бумаги:
– Это якобы кодицил к завещанию вашего покойного отца. Условия практически не изменяются – ваш племянник по-прежнему основной наследник. Но имеется важное дополнение.
– Дополнение?
– Дополнение или модификация, что и является сущностью понятия «кодицил». Этот документ составлен не по правилам, но если он подлинный, то, несомненно, будет признан законным. «Моей любимой дочери Эстелл Фентон Баркли, которой мы иногда пренебрегали и которую часто недооценивали, я завещаю сумму в десять тысяч фунтов, свободную от налогов и долгов, которые могут быть востребованы с моего состояния».
– Чудесно, что отец не забыл обо мне! Но я не понимаю, что означают ваши слова «якобы» и «если он подлинный».
– Отлично понимаете, дорогая леди. Почему вы это сделали?
– Что именно?
– Почему вы подделали этот документ и постарались, чтобы я обнаружил его среди других бумаг?
– Я не понимаю, о чем вы говорите!
– Простите, но вы все прекрасно понимаете. Нам всем известны ваши способности в имитации почерков. Если бы вы затеяли эту игру не со мной, Эстелл, то могли бы нарваться на серьезные неприятности. Я знаю, что документ поддельный, и мистер Эйкерс из банка это подтверждает. Как я уже сообщил этим джентльменам…
Эстелл вскочила со стула. Блеск ее глаз стал почти маниакальным.
– Так вы им уже сообщили? Даже если все это правда, что я и не думаю признавать, хороший же вы друг семьи, нечего сказать! Я считала вас достойным человеком, Эндрю Долиш, но вы ничуть не лучше остальных. Вы не только оскорбляете меня, но и вызываете сюда, чтобы опозорить перед посторонними!
– Опозорить? – Адвокат вышел из себя. – Я пытаюсь не опозорить, а защитить вас, мадам! Вчера вечером я защитил еще одного члена вашей семьи, когда стало очевидным, что…
Ладно, это не имеет значения. Позвольте мне уничтожить этот документ, и больше никому не станет об этом известно. Но если вы будете спорить со мной и утверждать, что документ подлинный, то окажетесь в таком положении, когда вам уже никто не сумеет помочь. Это еще не все, Эстелл. Ваша выходка, которую вы, возможно, считаете необычайно умной, в действительности была предельно глупой. Согласно условиям, предложенным Николасом, вы должны были получать по три тысячи фунтов в год до конца дней. Понимаете, какой огромной суммы вы лишились ради этих жалких десяти тысяч? Если ваш племянник изменит свое решение…
– Все в порядке, тетя Эсси! – Ник взмахнул обеими руками, словно пытаясь остановить поезд. – Ваш племянник не собирается менять свое решение. В конце концов, мы все иногда совершаем странные поступки. Доход остается за вами вы будете получать его столько времени, сколько захотите.
Из глаз Эстелл хлынули слезы.
– Все это чушь! – крикнула она мистеру Долишу. – Женщине приходится защищать свои интересы в мире, где все мужчины объединяются против нее! Я не имею в виду тебя, Ники. Да, я написала этот кодицил! Но я сделала это не ради денег – просто я хотела, чтобы люди не думали, будто отец забыл обо мне. Но теперь я понимаю, почему мой план провалился. Меня выдали!
– Никто вас не выдавал, тетя Эсси! Вы сами себя выдали. Разве вы не слышали, что вам сказали?
Слезы полились вновь.
– Я неправильно выразилась, Ники, я ведь не являюсь опытным журналистом вроде тебя. Я имела в виду, что кое-кто в Грингроуве ненавидит меня и готов на все, чтобы причинить мне вред. И теперь я знаю, кто это!
– Вы понимаете, что говорите, Эстелл? – резко спросил мистер Долиш. Ведь не существует никаких доказательств…
– Вот как? Ну так вот что я вам скажу! Я немедленно отправляюсь домой и разберусь с той личностью, о которой думаю! И не пытайтесь меня остановить! Я очень благодарна тебе, Ники. Твоя старая тетка показала себя с нелучшей стороны. Но уж по мне лучше быть неприятным, чем подлым, злым и жестоким, как кое-кто другой. Так что пусть никто не пытается меня удержать!
Ее лицо судорожно подергивалось, а волосы, казалось, вот-вот окончательно вывалятся из-под шляпки. Схватив зонтик, Эстелл выбежала из кабинета и понеслась по коридору. Снова хлопнула входная дверь. Из окна они видели, как Эстелл, спотыкаясь под дождем, поплелась через тротуар к машине. Спустя минуту маленький «моррис» помчался вперед по Саутгемптон-роуд, потом замедлил скорость, дал задний ход в чью-то подъездную аллею, развернулся и поехал в сторону Хай-стрит, откуда недавно появился.
