Эрл Гарднер - Дело о смертоносной игрушке
– Ну… в общем, да.
– Вы пересели на водительское место, а ваш приятель остался на заднем сиденье?
– Я не говорила, что он остался там.
– Вы говорили, что он лег на пол перед задним сиденьем.
– Да.
– И это правда?
– Правда. Чего мне врать-то?
– Когда вы идентифицировали обвиняемую, вы показали на нее пальцем и объявили, что это та женщина, которую вы видели выходящей из машины?
– Все правильно. Так оно и есть.
– Затем вы встали, подошли к ней и положили руку ей на плечо.
– Ну да.
– Процесс опознания был до этого отрепетирован, не так ли?
– Как это?
– Когда вы обсуждали с заместителем окружного прокурора Манли Маршаллом, как вы будете проводить опознание, он, вероятно, сказал вам: «Когда я спрошу вас, присутствует ли та женщина в суде, вы должны указать на обвиняемую. Просто покажите на нее пальцем и скажите: „Вот сидит эта женщина“». Говорил ли он вам подобное?
– Ну, он велел мне просто показать на нее пальцем.
– Просил ли он вас говорить с чувством?
– Нет, сэр.
– Неужели никто не говорил вам, чтобы вы отвечали с чувством, стараясь произвести впечатление в ту минуту, когда будете говорить: «Вот эта женщина!» – или что-то в этом роде?
– Ну, вы-то меня не об этом спрашивали.
– То есть как?
– Вы спросили, говорил ли подобное мистер Маршалл.
– Ах, значит, это говорил кто-то другой?
– Ну да, другой человек. Он велел мне отвечать с чувством, добавляя в голос драматизма. Именно так он и выразился.
– И кто это был?
– Мистер Гамильтон Бергер, окружной прокурор.
– Когда это происходило?
– Как раз перед тем, как меня вызвали для дачи свидетельских показаний.
– То есть, произнося фразу: «Вот эта женщина!», – вы повторяли слова вслед за мистером Бергером?
– Ну… я… он просто сказал мне, что говорить, и я сделала, как он велел.
– И он попросил вас добавить в слова чувства. Так?
– Ну, да.
– И вы еще раз произнесли эту фразу, но уже с большим чувством.
– Ну, да.
– Один раз или два раза?
– Два или три… Я… понимаете, это же не сразу удается, если ты не актриса. Я привыкла говорить просто, но мистер Бергер объяснил, что это самый главный момент процесса и, значит, его надо как следует отрепетировать.
– Достаточно, – Мейсон улыбнулся.
– У меня тоже нет вопросов, – объявил красный от злости Гамильтон Бергер.
Свидетельница покинула место дачи показаний.
– Я приглашаю Бартона Дженнингса занять свидетельскую ложу, – пригласил окружной прокурор.
Бартон Дженнингс все еще хромал. Опираясь на палку, он прошел вперед, принял присягу и сел на стул, предназначенный для свидетелей, вытянув вперед несгибающуюся ногу и положив руки поверх своей трости.
Гамильтон Бергер выяснил у свидетеля, как он встретил в аэропорту Норду Эллисон и привез ее к себе домой. Бартон Дженнингс поведал, как Норда Эллисон в сопровождении Перри Мейсона приходила к ним в дом на следующее утро, обвиняя их с женой, будто у них в кладовке спрятан печатный станок. Бартон Дженнингс признал пистолет, приобщенный к делу в качестве доказательства, и заявил, что обычно оружие держали в ящике комода в комнате для гостей, где в ту ночь спала Норда Эллисон.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.
Адвокат поднялся и подошел к свидетельской ложе.
– Я собираюсь задать вам несколько вопросов, мистер Дженнингс, – начал Мейсон. – Ответы на некоторые из них могут привести вас в смущение, но мне хотелось бы прояснить ряд моментов. Ваша жена раньше была замужем?
– Была.
– За Мервином Селкирком, ныне покойным?
– Да, сэр.
– От первого брака у нее есть ребенок, Роберт Селкирк?
– Да, сэр.
– Вы привязаны к нему? Я имею в виду – вы оба привязаны к нему?
– Да, сэр. Роберт очень хороший мальчик.
– Вам известно, где он сейчас находится?
– Протестую! – объявил Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Местонахождение мальчика никоим образом не связано с рассматриваемым вопросом. Не вижу необходимости давать газетным репортерам почву для допроса ребенка.
Судья Кент задумчиво покачал головой.
– На настоящий момент я принимаю протест прокурора, – постановил он.
– Роберт Селкирк был у вас дома вечером семнадцатого числа и ранним утром восемнадцатого числа текущего месяца? – обратился Мейсон к Бартону Дженнингсу.
– Да, сэр.
– Вы увезли его из дома рано утром восемнадцатого?
– Да, сэр.
– Зачем?
– Он собирался идти в поход с другими мальчиками.
– Но не пошел?
– Нет.
– Почему?
– Странно было бы идти в поход после драматических событий того дня.
– Но ведь о том, что Мервин Селкирк мертв, вы узнали позднее?
– Позднее, чем что?
– Чем увезли Роберта из дома.
– Да, сэр.
– Дети должны были встретиться в одиннадцать часов?
– Тогда я думал, что в семь. Теперь мне известно, что они тронулись в путь только в одиннадцать. Я неправильно понял, что мне сказали по телефону. Я разговаривал с мужчиной, организовывавшим поход, и мне показалось, что мальчики выходят в семь утра, а на место следует прибыть за час до старта. Потом выяснилось, что он называл время одиннадцать часов.
– Во сколько вы уехали из дома вместе с Робертом?
– Это было довольно рано. Точно я не знаю. Я не смотрел на часы.
– Куда вы его отвезли?
– Протестую! – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Я не задавал свидетелю вопросов о Роберте Селкирке, а следовательно, адвокат защиты не имеет права проводить перекрестный допрос по этому поводу. Это явное нарушение процессуального кодекса. Вопрос является несущественным и не относится к делу.
– Я думаю разрешить вопрос, – возразил судья Кент. – Отвечайте. Куда вы отвезли Роберта?
– К другу.
– К другу Роберта или своему? – спросил Мейсон.
– Обоих.
– Почему вы увезли его так рано утром?
– Потому что я не хотел, чтобы он был дома в это время.
– Почему?
– Потому что… Если честно, мистер Мейсон, мы планировали возбудить судебное дело с целью добиться такого решения, чтобы Роберт постоянно жил у нас. Вернее, моя жена хотела получить определение суда, чтобы Роберт постоянно жил с ней. Мисс Эллисон, обвиняемая по этому делу, собиралась выступить в качестве свидетельницы, то есть мы надеялись, что она выступит. Я не хотел, чтобы Роберт знал о намечающемся деле, чтобы он слышал, что мы будем обсуждать.
– Поэтому вы встали рано утром и увезли его из дома?
– Да, сэр.
– Это ваше объяснение?
