Эрл Гарднер - Дело о смертоносной игрушке
– Это ваше объяснение?
– Да, сэр.
– А вы знаете, что, когда вы увозили Роберта, он утверждал, что ночью у него был пистолет, что он нажимал на спусковой крючок и оружие выстрелило?
– Протестую! – быстро заявил Гамильтон Бергер. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Ответ требует дачи показаний с чужих слов. Перекрестный допрос ведется не должным образом.
– Если вопрос останется в такой форме, я принимаю возражение, – постановил судья Кент.
– Вы увезли Роберта, потому что он утверждал, что ночью выстрелил из пистолета? – спросил Мейсон.
– У меня то же самое возражение, – сказал Гамильтон Бергер.
Судья Кент покачал головой.
– В такой форме вопрос допустим.
– Хорошо, – с вызовом в голосе ответил Бартон Дженнингс. – Это сыграло определенную роль.
– Когда вы впервые узнали, что он выстрелил из пистолета?
– Протестую! – закричал Гамильтон Бергер. – Процедура перекрестного допроса вновь нарушена. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.
Судья Кент почесал подбородок, провел рукой по затылку, несколько раз потер одну ладонь о другую и вопросительно посмотрел на Перри Мейсона.
– Мистер Мейсон, вы должны понимать, что, кроме наблюдения за процедурой представления доказательств, у суда есть еще определенные обязанности. Несомненно, ваши вопросы и ответы свидетеля будут освещены в прессе. Суд считает, что допрос мистера Дженнингса в данном направлении следует жестко ограничить юридически допустимыми рамками, независимо от метода предоставления доказательств.
Мейсон стоял, почтительно склонив голову, и ждал, пока судья не закончит говорить.
– Я прекрасно понимаю это, ваша честь, – сказал адвокат. – Однако я представляю клиентку, которой предъявлено обвинение в убийстве, и намерен защищать ее интересы. Я заверяю суд, что не задаю пустых вопросов и не намерен путать факты. У меня есть вполне определенная цель, которую суд вскоре увидит.
– Согласен. Я отклоняю протест, – постановил судья. – Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Если мы коснемся хотя бы части этого аспекта, я потребую, чтобы наружу выплыли все факты, – предупредил Гамильтон Бергер.
Судья Кент помедлил, а потом сказал:
– Мне кажется, доводы защиты достаточно убедительны. Адвокат обязан исполнять свой долг. Пусть свидетель отвечает на поставленный вопрос.
– Приблизительно около полуночи, – сообщил Бартон Дженнингс. – Более точно я не могу сказать. Роберт прибежал в дом в слезах. Насколько я понял, он сказал матери, что увидел страшный сон и выстрелил из пистолета.
– Роберт сказал, что видел страшный сон?
– Из того, что он сказал матери, я понял, что он видел страшный сон.
– Ему показалось, будто кто-то находится в палатке?
– Он сказал, что ему почудилось, будто кто-то находится в палатке, ощупывает в темноте дорогу и приближается к его постели. От этого Роберт и проснулся. Пистолет лежал у него под подушкой.
– Роберт рассказал это своей матери? – уточнил судья Кент.
– Именно так, – подтвердил Дженнингс. – Меня в это время мучил приступ артрита. Я принял кодеин и спал.
Судья Кент повернулся к Гамильтону Бергеру.
– Это показания с чужих слов, господин окружной прокурор, – заметил судья.
– Я не собираюсь выступать с возражениями, – гневно заявил Гамильтон Бергер. – Именно этого ждет от меня адвокат. Ему хочется, чтобы завтра все заголовки газет кричали о том, что он сумел вытянуть у свидетеля. Именно это я имел в виду, говоря, что достаточно на волос приоткрыть перед адвокатом защиты дверь, и он протиснется в комнату. Да, Роберт рассказал матери, что он выстрелил из пистолета. Но на следующее утро он сообщил то же самое и этому свидетелю.
– То есть это лишь частичные показания с чужих слов, – сделал вывод судья.
– Протестов с моей стороны не будет, – упрямо повторил Гамильтон Бергер. – Раз уж мы зашли так далеко, то по отношению к мальчику будет справедливо идти до конца.
Судья Кент нахмурился, но промолчал.
– Пистолет лежал под подушкой у Роберта? – спросил Мейсон.
– Да, пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства, «кольт вудсман» двадцать второго калибра.
– И ребенок действительно нажал на курок?
– Он не мог этого сделать. Ему приснился страшный сон. Ему представилось, что он лежит и притворяется спящим. Он услышал, как кто-то ходит вокруг палатки, потом этот человек зашел в палатку, а Роберт выстрелил в него.
– Вы утверждаете, что это был кошмарный сон?
– Да, сэр, утверждаю.
– Откуда вы знаете, что это был сон?
– Потому что пистолет не был заряжен. Его дали Роберту пустым.
– Кто дал пистолет Роберту?
– Я. И я хотел бы объяснить, почему я это сделал.
– Объясняйте, – разрешил судья.
– Незадолго до этого дня мне стало известно, что одна из нянь, с которыми оставался Роберт, позволяла ему играть с пустым пистолетом. У Роберта, как и у любого мальчика, есть несколько игрушечных пистолетов и автоматов. Он любит играть в ковбоев и другие подобные игры. Он обнаружил, что в нашем доме хранится настоящий пистолет, и решил добиться права играть с ним. Один раз, когда он здорово докучал няне, она позволила ему поиграть с пистолетом, только чтобы ребенок успокоился. Обо всем этом я узнал незадолго до семнадцатого числа.
– Как вам удалось это выяснить?
– Обычно я оставлял пистолет заряженным в ящике комода в спальне с окнами на улицу. Время от времени я его чистил и смазывал. Шестнадцатого числа я достал пистолет из ящика, чтобы смазать. Он оказался незаряженным. Я забеспокоился, спросил об этом свою жену, а потом Роберта. Тут-то я и узнал, что Роберт играл с пистолетом.
– А как получилось, что семнадцатого вечером вы позволили Роберту положить под подушку пистолет?
– Нам надо было ехать в аэропорт, чтобы встретить обвиняемую по этому делу. Мы рассчитывали, что будем отсутствовать совсем недолго. Моя жена не водит машину после того несчастного случая, однако она хотела лично поприветствовать Норду Эллисон в аэропорту, так что я отвез ее туда. Роберт спал в палатке во внутреннем дворике, вернее, собирался там спать. Я просил соседей посидеть с ним полтора часа, пока мы не вернемся.
– И что было дальше?
– В последнюю минуту соседи отказались. К ним кто-то пришел. Я позвонил в агентство, из которого мы обычно приглашаем няню, но ни одна из тех, что обычно бывают у нас, в тот вечер не смогла приехать. Они обе оказались заняты, а Роберт не любит оставаться с незнакомыми людьми. Я объяснил ему ситуацию. Я сказал, что с ним ничего не может случиться в палатке во внутреннем дворике. Ребенок ответил, что мы можем оставить его одного, если я позволю ему взять незаряженный пистолет. Мол, в таком случае он будет чувствовать себя уверенней. Поскольку я уже знал, что Роберт и без того играл с пистолетом, то я разрешил мальчику взять оружие, но предварительно проверил, что оно не заряжено.
