Агата Кристи - Загадка Ситтафорда
Убили его, как считают все, в пять — пять двадцать. А если у Джима сдали нервы и он солгал, а на самом деле, не дозвонившись, он заглянул в окно и увидел дядюшку уже мертвым?.. Если бы она знала! Мистер Дакрс говорит, что Джим придерживается своего рассказа. Да, но у него могли сдать нервы. Нельзя быть уверенной.
Не был ли, как предполагает мистер Рикрофт, в доме еще кто-нибудь, кто услышал ссору и воспользовался случаем?
Если — да, проливает ли это свет на проблему с ботинками? Был ли этот кто-то наверху, может быть, в спальне капитана? Эмили снова прошла через прихожую, заглянула в столовую. Там стояли два сундука, перевязанных и запечатанных. Сервант был пуст: серебряные кубки перекочевали в бунгало майора Барнэби.
Она отметила, однако, что полученные в качестве приза три новых романа, о которых Чарлз слышал от Эванса, забытые, сиротливо лежат на стуле.
Она еще раз осмотрелась и покачала головой. Здесь ничего не было.
Она снова пошла наверх и еще раз зашла в спальню.
Надо узнать, почему не оказалось ботинок! Пока она не сумеет сочинить какую-нибудь удовлетворяющую ее теорию на этот счет, она не сможет их выкинуть из головы. Ботинки вдруг словно выросли до гигантских размеров и заслонили собой все остальное, относящееся к делу. Неужели ничто уже не может ей помочь?
Она повытаскивала все ящики, обшарила все позади них. В детективной истории там бы обязательно оказался клочок какой-нибудь важной бумаги. Но, видно, в реальной жизни такого не бывает, или же инспектор Нарракот и его люди оказались очень дотошными. Она обшарила пустые полки, ощупала края ковра, исследовала пружины матраса. Что она ожидала тут найти, она и сама не знала, но с упорством продолжала поиск.
А потом когда она поднялась с коленок и разогнулась, взгляд ее остановился на штрихе, несовместимом с образцовым порядком в комнате, — на кучке сажи в камине.
Не спуская с нее глаз, Эмили подошла поближе. Она не совершала никаких логических умозаключений, не рассуждала о причине и следствии. Тут перед ней не было никаких головоломок — кучка сажи свидетельствовала об определенном действии. И Эмили, закатав рукава, запустила руку вверх по трубе.
Через минуту она разглядывала небрежно завернутый в газету пакет. Еще мгновение — и газета сброшена. Перед ней недостающая пара ботинок.
«Но зачем? — спрашивала себя Эмили. — Вот они тут, но зачем? Зачем? Зачем?»
Ну, скажем, кто-то забрал ботинки капитана Тревильяна и спрятал их в трубу. Зачем это сделано?
— О-о! — закричала Эмили. — Я с ума сойду!
Она осторожно поставила ботинки посреди пола и, подтащив стул, уселась напротив. Она невольно принялась обдумывать все известные ей факты, все детали. Она мысленно перебрала всех имеющих какое-то отношение к драме людей.
И вдруг странная, неясная еще мысль пришла ей в голову, начала принимать определенные очертания. И мысль эта была продиктована парой ботинок, безмолвно стоящих перед ней на полу.
— Но если так… — сказала Эмили себе, — если так…
Она схватила ботинки и поспешила вниз. Она распахнула дверь столовой и подошла к шкафу. Здесь хранились самые разнообразные спортивные трофеи и спортивное снаряжение, все то, что хозяин не решился оставить в доме, где поселились женщины. Лыжи, черепа, слоновья нога, бивни, рыболовные снасти — все еще ждали господ «Янга и Пибоди», чтобы те их умело упаковали для хранения.
Эмили нагнулась с ботинками в руках.
Через минуту она выпрямилась, раскраснелась, на лице ее появилось скептическое выражение.
— Так вот оно что! — сказала она. — Вот оно что…
Она опустилась на стул; многого, еще очень многого она не понимала.
Через несколько минут она поднялась на ноги и объявила:
— Я знаю, кто убил капитана Тревильяна. Только не знаю зачем. Я еще не могу сообразить зачем. Но мне нельзя терять времени.
Она поспешила из «Орешников». Найти машину, чтобы доехать до Ситтафорда, было делом пяти минут.
Она попросила остановиться у бунгало мистера Дюка. Расплатившись с водителем, она пошла вверх по тропке.
Дверь ей отворил большой плотный мужчина с невозмутимым лицом. Эмили впервые видела его.
— Мистер Дюк? — спросила она.
— Да.
— Я мисс Трефусис. Вы мне позволите войти?
Минуту поколебавшись, он отступил в сторону, чтобы пропустить ее. Эмили вошла в комнату. Он закрыл дверь и последовал за ней.
— Я хочу видеть инспектора Нарракота, — сказала Эмили. — Он здесь?
Опять наступила пауза. Казалось, мистер Дюк в затруднении. Наконец он, по-видимому, принял решение. Он улыбнулся. Довольно загадочна была эта улыбка.
— Инспектор Нарракот здесь, — сказал он. — Вы по какому поводу хотите его видеть?
Эмили взяла сверток, привезенный с собой, развернула, поставила ботинки перед ним на стол.
— Я хочу видеть его по поводу этих ботинок.
Глава 29
Второй спиритический сеанс
— Привет! Привет! — крикнул Ронни Гарфилд. Мистер Рикрофт, медленно поднимавшийся по крутой дороге от почты, остановился, подождал, пока Ронни не догнал его.
— Побывали у Гарродзов? — спросил Ронни. — У мамы Хибберт?
— Нет, — сказал мистер Рикрофт. — Я просто прогулялся мимо кузницы. Замечательная сегодня погода.
Ронни взглянул на голубое небо.
— Да, совсем не то что на прошлой неделе. Между прочим, мне кажется, вы направляетесь в Ситтафорд-хаус?
— Да. Вы тоже?
— И я — тоже. Наше спасение здесь — эти милые женщины. «Не падать духом!» — вот их девиз! Не распускаться, держаться как ни в чем не бывало. Моя тетя говорит, что с их стороны бесчувственно приглашать людей на чай так скоро после похорон, но все это болтовня, на самом деле тетушка очень расстроена из-за Императора Перу.
— Императора Перу? — удивился мистер Рикрофт.
— Ну да. Это одна из ее чертовых кошек. Император-то оказался императрицей, и тете Каролине, естественно, это неприятно. Не любит она эти половые проблемы. Так вот, я и говорю, что она отводит душу, отпуская колкости в адрес Уиллет. Отчего бы им не пригласить людей на чай? Тревильян ведь не был их родственником.
— Очень верно, — сказал мистер Рикрофт, поворачивая голову и провожая взглядом птицу, как показалось ему, какой-то редкий экземпляр. — Вот досада, — пробормотал он, — не взял с собой очков.
— Послушайте-ка, а вы не думаете, что миссис Уиллет знала капитана получше, чем говорит?
— Отчего это вы спрашиваете?
— Вы же заметили, как она изменилась. За неделю постарела прямо на двадцать лет. Видели вы когда-нибудь что-то подобное? Вот и возьмите. Смерть Тревильяна, наверное, была для нее страшным ударом. Я бы не удивился, если б оказалось, что она — его давно пропавшая жена, скажем брошенная им в молодости.
