Адольф Бело - Любовники-убийцы
На следующий день выступил председатель. Он снова пересказал печальные события и продемонстрировал все доказательства, добытые при расследовании. «Что касается нас, — заключил он, поднимая руку к небу, указывая на Бога, наказующего пороки, — мы осудим двоих виновных».
Все это время подсудимые оставались в прежнем положении. Жандарм постоянно находился между ними. Фурбис не пытался более обращаться к Марго, и она старалась не поворачиваться в его сторону.
Бригитта спокойно сидела на своем месте, один из ее детей был у нее на коленях, другой сидел рядом. Многие дамы, присутствующие на этих прениях, глубоко сочувствовали положению несчастного семейства. Адвокат подсудимого несколько раз подходил к Бригитте и, казалось, уговаривал ее не выходить из зала и оставить детей около себя. Он, без сомнения, рассчитывал, что присутствие этой женщины и детей смягчит судей при вынесении Фурбису приговора.
Мулине спокойно сидел на месте свидетелей, не сводя глаз с Марго, но его лицо тотчас же оживлялось, как только подсудимая, грустно улыбаясь, взглядывала на него.
После речи председателя наступила очередь говорить защитникам. Адвокат Фурбиса начал первым, но, к сожалению, он не имел успеха. Марго, отчасти своей решимостью, отчасти красотой, вызывала сочувствие присутствующих. Фурбис же, напротив, не вызывал ничего, кроме презрения. Он выглядел столь низким, подлым, алчным, что даже присутствие его жены и детей, жалких невинных жертв его пагубной страсти, не могло смягчить судей. Адвокат попытался искусно воспользоваться этим положением, чтобы выставить Фурбиса в более выгодном свете. Он постоянно обращал внимание судей на тех, кого их строгий приговор ввергнет в нищету и бесчестье. Его речь продолжалась два часа и была выслушана очень внимательно. Когда он закончил и занял свое место, заседание было на время прервано, и многие из присутствующих подходили к нему, поздравляя с успехом.
В это время общее внимание было обращено на следующее трогательное зрелище. Пятилетний ребенок, сын Фурбиса, осторожно прополз со своего места к отцу и бросился к нему на шею.
Фурбис сначала растерялся, затем взял ребенка на руки и заплакал. Никто из присутствующих не решился вмешаться в эту сцену. Жандарм, приставленный к подсудимому и призванный препятствовать сообщению с посторонними, также не нашел в себе смелости помешать ему. Он стал крутить себе усы, чтобы скрыть волнение. Скоро раздался звонок, возвещающий, что заседание продолжается, и молодой адвокат ласково взял ребенка на руки и передал его рыдающей матери.
Это обстоятельство сильно тронуло Марго. Быть может, сын Фурбиса напомнил ей о ее собственном ребенке? Спокойная, сдержанная до настоящей минуты, она заплакала.
Вошли судьи, и защитник Марго начал свою речь следующими словами:
— Милостивые государи, правильно ли казнить этих двух несчастных? Вот какого рода вопрос предстоит решить вам. Какую громадную ответственность беру я на себя в настоящем случае, несмотря на то что с моим именем связано немало благородных качеств, которых, быть может, я и не заслуживаю. Я говорю об этом, нисколько не желая умалить значения моего настоящего положения, но из благодарности за доверие, оказанное мне в данном случае.
Как опасно мое положение! Совершено ужасное преступление, и когда же? За несколько часов до той минуты, когда много лет тому назад Богочеловек сошел на землю, чтобы спасти от греха смертных! Казалось, этим новым преступлением хотели прибавить еще одно к тем, которые принял на себя Христос для искупления своей кровью…
Защитник распространился о высоком значении ответственности при решении участи виновного. Затем он стал анализировать характер Марго:
— Молодость Марго Паскуаль прошла так же, как у всех, однако у нее было замечено пылкое воображение. Суд рассмотрел ее школьные тетради и обнаружил, что в тринадцать-четырнадцать лет она мечтала о любви, писала страстные письма.
Если бы судьи рассмотрели подобные же тетради других девиц, то, наверное, встретили бы немало подобного, так что я не могу считать ее в этом случае особенно виновной. Вся причина несчастья Марго состоит в том, что ей довелось познакомиться с Фурбисом, этим бессовестным деревенским ловеласом, человеком пустым, который выказал здесь весь свой цинизм, обвиняя в преступлении Марго.
Речь знаменитого адвоката была образцом как красноречия, так и логики. Он сумел ясно передать влияние Фурбиса на Марго, под которым она находилась. Он разобрал письма этой несчастной женщины и доказал все лукавство Фурбиса, который уничтожил те из них, что могли так или иначе послужить его обвинением.
Разобрав до мелочей подробности этого ужасного дела, он продолжал:
— Можно сказать, что само Провидение вырвало признание у виновных. Какое-то время мы должны были разбирать их порознь, теперь снова будем говорить о двоих. Фурбис, так же как и Марго, заслуживает снисхождения не потому, что совершил преступление под влиянием своей сообщницы, а потому, что также решился на него, не в состоянии побороть любовный недуг.
Когда я в первый раз увидел Марго Паскуаль, то сказал ей: я читал вашу переписку, знаю все доказательства вашей вины. Хотите обнадежить меня? Молите Бога, просите его, пусть он вдохновит вас на откровение, которое совершенно необходимо для полной свободы моих действий, для полной уверенности в исполнении моих обязанностей.
Сначала ее гордость не уступала, но скоро она призвала меня к себе и, взяв за руку, молвила: «Я молила Бога, и он услышал меня».
Я старался помирить ее с Богом, прежде чем просить у вас снисхождения к ней. В одну ночь угрызения проснувшейся совести изменили ее, и вот она стоит перед вами с печалью на лице и в сердце. Она была горда, она любила. Теперь она смирилась во всех своих чувствах. Она гордилась своей красотой, но упреки совести просветили и ее, подобно Магдалине, узнавшей всю греховность своей жизни.
Она была матерью и потеряла своего ребенка! Священное Писание говорит: «Cor contritum et humiliatum Deus non dispicies».[3]
Вникните, господа, в ее положение. Поймите, каково должно быть ее разочарование в человеке, которого она любила, каковы ее страдания. Накажите, но не казните виновную, она заслуживает вашего помилования.
Впечатление, произведенное речью защитника Марго на присутствующих, вызвало движение в зале суда. Раздались крики одобрения. Все с удивлением смотрели друг на друга, пожимая плечами. Судьи обращались один к другому, присяжные находились в недоумении, как поступить: наказать ли, следуя холодному рассудку, или простить, следуя велению сердца. Впервые оказались они в столь затруднительной ситуации.
