Агата Кристи - Рождественское убийство
— Все верно, — согласился Стивен, — так и бывает, когда в доме обходится без убийства. Зайдемте-ка на минутку сюда. Лидия вчера показывала мне эту комнату, это ее кладовая.
Они зашли в небольшое помещение под лестницей.
— Смотрите, Пилар, сколько коробок с шутихами, с апельсинами, с орехами. А здесь…
— О! — Пилар захлопала в ладоши. — Что это за прекрасные золотые и серебряные шары?
— Их вешают на дерево вместе с подарками для слуг. А вот, смотрите, деды-морозы, их ставят на обеденный стол. А вот разноцветные резиновые шарики, они еще даже не надуты.
— О! — глаза Пилар сияли. — Давайте их надуем. Я думаю, Лидия не рассердится. Я так люблю шарики!
— Какой вы все-таки ребенок! Ну, выбирайте!
— Я возьму красный.
Они выбрали себе по шарику и принялись их надувать. Внезапно Пилар прекратила дуть, засмеялась, и Воздух со свистом вышел из ее шарика.
— Вы такой смешной, — еле выговорила она сквозь смех. — Вы так забавно надуваете щеки!..
Она продолжала усердно дуть. Надув шарики, они тщательно перевязали их и начали играть, подбрасывая их в воздух.
— Пойдемте в холл, — предложила Пилар, — там больше места.
Они перебрасывали шарики друг другу и смеялись, когда в холле появился Пуаро. Он снисходительно посмотрел на них.
— Развлекаетесь, les jeux d’enfants?[17] Очень мило.
— Мой шарик красный, — сказала Пилар, с трудом переводя дыхание. — Он больше, чем у Стивена. Гораздо больше. Если мы вынесем их в сад, они улетят прямо в небо.
— Выпустим их и загадаем желание, — предложил Стивен.
— О да, это неплохая идея.
Пилар выбежала в сад. Стивен последовал за ней. Пуаро замыкал шествие, добродушно усмехаясь в усы.
— Я желаю себе много, много денег, — объявила Пилар.
Она стояла на цыпочках, держа шарик за ниточку. Дождавшись сильного порыва ветра, она разжала руку, и шарик улетел.
— Вы не должны были произносить своего желания вслух, — рассмеялся Стивен.
— Не должна была? Почему?
— Потому что в этом случае оно не исполнится. Ну, теперь моя очередь.
Он отпустил свой шарик, но тому повезло гораздо меньше. Отлетев на несколько метров, он задел за кустарник и лопнул.
Пилар бросилась к нему.
— Шарик погиб… — трагически заявила она.
Поддев ногой небольшой обрывок резины, она заметила:
— Смотрите, точно такой же кусочек я подняла в тот вечер в комнате дедушки. Только тот был розовый.
Пуаро издал резкое восклицание. Пилар испуганно оглянулась.
— Ничего… ничего, — сказал Пуаро. — Так — небольшая судорога в ноге…
Он повернулся и посмотрел на дом.
— Как много здесь окон! Дома, мадемуазель, имеют свои глаза и свои уши. Очень жаль, что англичане так любят открытые окна.
На террасу вышла Лидия.
— Обед готов. Пилар, дорогая моя, все устроилось вполне благополучно. Альфред расскажет вам все после обеда. Идемте.
Все вошли в дом. Пуаро с задумчивым лицом шел последним.
После обеда, выходя из столовой, Альфред сказал Пилар:
— Пройдемте в мой кабинет, мне нужно с вами поговорить.
Он провел ее в кабинет и закрыл дверь. Все остальные прошли в гостиную. В холле остался один Пуаро, задумчиво смотревший на закрытую дверь кабинета.
Внезапно он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Оглянувшись, он увидел старого дворецкого, который неловко переминался с ноги на ногу.
— Трессильян? Что вы хотите?
Старик выглядел расстроенным.
— Я хотел поговорить с мистером Ли, сэр, но он занят.
— Что-нибудь произошло? — поинтересовался Пуаро.
— Да, — медленно произнес Трессильян, — нечто очень странное. Бессмыслица какая-то.
— Расскажите мне, — настаивал Эркюль Пуаро.
— Видите ли, сэр, — после некоторого колебания сказал Трессильян, — вы, может быть, заметили, что по обе стороны от парадной двери находилось по большому декоративному пушечному ядру. Так вот, сэр, одно из них исчезло.
— Когда? — Пуаро с удивлением приподнял брови.
— Сегодня утром оба еще были на месте, сэр. Готов поклясться в этом.
— Дайте мне взглянуть.
Они вышли через парадную дверь. Пуаро нагнулся и внимательно осмотрел оставшееся на месте пушечное ядро. Когда он выпрямился, лицо его было мрачно.
— Кто мог украсть его, сэр? — дрожащим голосом спросил Трессильян. — В этом нет никакого смысла.
— Мне это не нравится, — пробормотал Пуаро. — Мне это очень не нравится…
Трессильян встревоженно смотрел на него.
— Что происходит в доме, сэр? С тех пор, как убили хозяина, здесь все так изменилось! Я все время чувствую, что хожу как во сне. Я начинаю путать вещи, и иногда мне кажется, что я не должен доверять своим собственным глазам.
Эркюль Пуаро покачал головой.
— Вы не правы. Своим глазам всегда следует доверять.
— Нет, — возразил Трессильян, — у меня плохое зрение, я вижу гораздо хуже, чем прежде. Я путаю вещи… и людей. Я уже слишком стар для своей службы.
Пуаро похлопал его по плечу.
— Мужайтесь, Трессильян.
— Благодарю вас, сэр. Вы это говорите по доброте своей, я знаю. Но я действительно слишком стар. Я все время возвращаюсь к былым дням, дням своей молодости. Мисс Джени, мистер Дэвид, мистер Альфред — я помню их еще детьми, но с того дня, как вернулся домой мистер Гарри…
— Да, я так и думал. — Пуаро кивнул головой. — Вы только что сказали: «С тех пор, как убили хозяина…», но ведь это началось раньше! С того дня, как вернулся домой мистер Гарри, именно с того дня в доме все изменилось и у вас появилось ощущение нереальности происходящего?
— Вы совершенно правы, — согласился дворецкий. — Именно тогда. Мистер Гарри всегда приносил в дом неприятности, даже в молодости.
Его глаза вновь взглянули на опустевший каменный постамент.
— Кто же мог взять его, сэр? — прошептал он. — И зачем? Это… это просто безумие.
— Боюсь, что это не безумие, — сказал Пуаро. — Это нормальная психология преступника. Кто-то, Трессильян, сейчас находится в большой опасности.
Он резко повернулся и вошел в дом.
Из кабинета вышла Пилар. Красные пятна выступили у нее на лице, глаза сверкали.
Когда Пуаро подошел к ней, она внезапно остановилась и недовольно топнула ногой.
— Я не соглашусь на это! — воскликнула она.
— На что вы не согласитесь, мадемуазель? — спросил с интересом Пуаро.
— Альфред только что сказал мне, что я должна получить ту часть наследства, которую дедушка оставил моей матери.
— И что же?
— Он сказал, что по закону мне ничего не причитается, но все решили, что по справедливости мне должна достаться мамина часть наследства.
