Эрл Гарднер - Дело нервного сообщника
– Что ты намерен делать? – спросил Дрейк.
– Боюсь, мне придется поставить все на одну-единственную карту – на подбитый глаз Езекии Элкинса, – ответил Мейсон. – Если я как следует потрясу его на перекрестном допросе и внушу присяжным, что этот подбитый глаз имеет громадное значение, может, мне удастся представить его убийцей Латтса. В противном случае придется вызвать для допроса подзащитную, а как только она выйдет, Бергер вытрясет из нее душу, распнет, разотрет в порошок и размажет по стенке.
– Других вариантов нет?
– По крайней мере, сейчас я их не вижу.
– Вот что я тебе скажу, Перри. Я не могу доказать, что Элкинс попал в какую-либо аварию, но я также не могу доказать, что ничего подобного с ним не случилось.
Мейсон задумчиво сказал:
– Особенность ведения дела таким образом, каким я веду нынешнее, заключается в том, что необходимо снискать симпатии присяжных. Они понимают, что я не желаю напрасно тратить их время. Они чувствуют, что, если уж я приступаю к интенсивному перекрестному допросу, значит, у меня есть на это серьезные основания, и они будут следить за каждым задаваемым вопросом с пристальным вниманием. Вот моя стратегия. Во всяком случае, она должна быть такой. После того, как я пропустил всех свидетелей без задержек, рассматривая их показания как вводные и второстепенные, сам факт, что я крепко вцеплюсь в Элкинса на перекрестном допросе, произведет на жюри огромное впечатление.
– А потом ты все-таки вызовешь Сибил Харлан?
– Это зависит от того, что мне удастся выжать из Элкинса, – ответил Мейсон. – Если я смогу вызвать в мозгах присяжных серьезные подозрения против Элкинса, может быть, мне удастся отвертеться от того, чтобы вызывать на свидетельское место подзащитную. Шанс, конечно, один из ста.
– Не хотел бы я оказаться на твоем месте, – сказал Пол Дрейк. – Не нравится мне это дело.
– Мне тоже, – признался Мейсон. – Но если ты играешь в карты, то тебе часто приходят взятки, которые тебе не по душе. Но это еще не повод, чтобы с отвращением бросать карты на стол, даже не пытаясь их как-то разыграть. Надо извлекать все возможное из каждой ситуации… Ты раскопал что-нибудь относительно стрелкового дела, Пол?
– Что ты имеешь в виду?
– Я просил тебя разузнать, кто из вовлеченных в дело лиц умеет хорошо стрелять, а кто нет.
Дрейк открыл блокнот.
– Если тебе нужен список лиц, способных промахнуться по Джорджу Латтсу с расстояния в три метра, то вот он. Причем очень короткий. Пальцев одной руки хватит, чтобы перечислить.
– И кто в нем?
– Во-первых, Езекия Элкинс. Он вообще никогда не стрелял из револьвера. Во-вторых, твоя клиентка. Одной из своих подруг она как-то сказала, что закрывает глаза, когда давит на спусковой крючок. Ну и, если ты захочешь включить в список подозреваемых Рокси Клаффин, то она тоже плохой стрелок или, по крайней мере, считается таковой. Предполагалось, среди всего прочего, что Энрайт Харлан должен был обучить ее стрельбе. По всей видимости, у нее со стрельбой было плохо. В другом списке – Реджерсон Неффс, который, как он хвастал, прекрасно стреляет из ручного оружия или, по крайней мере, стрелял в юности. У нас есть Энрайт Харлан – действительно отличный стрелок. Мы имеем Герберта Докси, который нахватал кучу медалей за пистолетную стрельбу. Ну и Клайва Ректора, заявляющего, что он отменно стреляет.
Мейсон вскочил на ноги и принялся мерить комнату шагами.
– Как?.. – сказал он. – Каким образом Латтс узнал, что меня наняла миссис Харлан? А, Пол?
Дрейк пожал плечами.
– Это один из самых темных моментов в деле. Очевидно, Латтс получил информацию от своего человека в банке. Когда он отправлялся на ленч с Докси, он не имел об этом ни малейшего понятия. То есть до тех пор, пока они не сели за столик. А потом его вдруг озарило, он отправился в телефонную кабинку здесь же, в ресторане, и кому-то позвонил – предположительно тому типу из банка.
– Мне это не нравится, – угрюмо заявил Мейсон. – Это нарушение банковской этики.
– Знаю. Но такое временами случается.
Мейсон продолжил нервно расхаживать по комнате.
– Шеф, – жалобно сказала Делла Стрит, – я вижу, ты намерен расхаживать всю ночь, пытаясь свести концы с концами.
С непроницаемым, как гранитная глыба, лицом Мейсон ответил:
– У нас есть куски мозаики. Одни куски стыкуются с другими, некоторые выпадают… Я буду подбирать их до тех пор, пока не получу ясную и цельную картину. Что там слышно от твоих ищеек, Пол? – спросил он Дрейка. – Что делает Рокси Клаффин?
– Злорадствует. Она сейчас на вершине мира, а Энрайт Харлан при ней, как баран на заклание. Возможно, Рокси планирует сдать свой дом внаем. Она проводит генеральную уборку и чистку. Собрала всякий старый хлам, вывезла его на свалку и выбросила.
Глаза Мейсона сузились.
– Что за хлам?
– Старые пустые банки из-под краски, сломанный чемодан, табуретка, несколько старых шин, несколько порванных брезентовых мешков и ящик всякого железного лома…
– Где все это?
– На свалке. Ей-богу, ничего интересного. Мой человек видел все это, когда она грузила старье в машину, а когда вывалила на свалке и уехала, он подошел и осмотрел.
– Доставь сюда этот хлам, – приказал Мейсон. – Весь. Полностью. Где твой человек?
– Отдыхает. Я, конечно, могу его вызвать…
– Черт возьми, Пол, – сказал Мейсон, – в таком деле, как это, мелочей не существует. Соберите этот мусор и доставьте сюда как можно быстрее.
Дрейк взглянул на часы и глубоко вздохнул:
– Ладно.
– Что там с этими шинами? Почему она их выбросила?
– Скорее всего, она просто чистила свой гараж. Она выбросила много всякого дерьма…
– Мне нужен этот хлам! Пол, поднимай своих людей. Я хочу видеть каждый выброшенный предмет.
– Так твоя контора превратится в грязный гараж, – безнадежным тоном сказал Дрейк.
– Именно этого я и хочу. Ты доставляешь мусор сюда, а мы с Деллой пока пойдем перекусим. Встретимся, скажем, в девять часов.
– Сегодня?
– Когда же еще, – нетерпеливо бросил Мейсон. – Завтра утром, что ли?
– Ну, не знаю, – уныло ответил Дрейк.
– Теперь знаешь. Давай-давай, – сказал Мейсон и повернулся к секретарше: – Идем, Делла.
Двумя часами позже Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк мрачно глядели на стоящего перед ними унылого детектива.
– Что вы имеете в виду, говоря, что ничего не нашли? – спрашивал Мейсон.
Детектив Блантон отвечал:
– Имею в виду то, что сказал. На том месте ничего нет.
– Значит, это было не то место.
– Место было то. Совершенно точно.
– Откуда вы это знаете?
– Оттуда же, откуда я знаю, что это, например, ваш офис.
