Эрл Гарднер - Дело нервного сообщника
– Вы что-нибудь нашли, и если да, то что?
– На дне банки с сахаром я обнаружил связку автомобильных ключей.
– Вы пометили эти ключи, чтобы их можно было опознать?
– Я сделал это.
– Я вручаю вам набор ключей и прошу осмотреть вытравленную на них метку. Это тот самый набор ключей, который вы нашли на дне банки с сахаром?
– Да, сэр, это та самая связка из двух ключей.
– Определили ли вы, к чему подходят эти ключи?
– Да, сэр, я это сделал.
– И что же?
– Один из этих ключей – ключ зажигания от автомобиля, в котором ехал Джордж Латтс в день своей смерти, второй – ключ от дверцы этого автомобиля.
– Вы попробовали вставить ключи в соответствующие гнезда?
– Да, сэр.
– Вопросы защиты, – сказал Гамильтон Бергер.
Мейсон улыбнулся:
– Вы ведь не знаете, кто засунул ключи на дно этой банки, мистер Ардмор, не так ли?
– Я только знаю, что на перчатках обвиняемой обнаружены кристаллики сахара.
– Отвечайте на вопрос. Вы не знаете, кто положил ключи в банку?
– Нет, сэр, не знаю.
– До того, как вы обнаружили ключи, вы производили в доме обыск?
– Да, сэр.
– Другие полицейские, кроме вас, обыскивали дом?
– Да, сэр.
– Супруг обвиняемой тоже находился в доме?
– Да, сэр.
– Некоторые из свидетелей опрашивались в этом доме?
– Да, некоторые из них там были, сэр.
– А почему вы не заглянули в эту банку до того, как другие лица получили возможность попасть в дом и спрятать улику в любом доступном месте?
– Ну, нельзя же сделать все сразу, мистер Мейсон.
– Почему вы опечатали дом не сразу, а только после того, как его обыскали?
– Мы… мы, собственно, сами не знали, что там найдем.
– То есть вы считаете, что вам следовало знать, что вы намерены отыскать, прежде чем предпринять какие-то шаги и обнаружить подброшенную улику?
– Я не думаю, что улика была подброшена.
– Я не спрашиваю вас, что вы думаете, – сказал Мейсон. – Меня интересует, почему вы посмотрели в эту банку уже после того, как любой мог что-то в нее запихнуть?
– Потому что я не знал, что в банке с сахаром есть еще что-то, кроме сахара.
– Вы не исследовали перчаток и одежды других находящихся в доме лиц и, полагаю, не заглянули им под ногти, чтобы удостовериться, нет ли и там кристалликов сахара?
– Нет, сэр.
– Муж этой женщины все время был там. Вы не обследовали его пальцы на предмет обнаружения частиц сахара?
– Нет, сэр.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– У обвинения нет вопросов, – сказал Гамильтон Бергер.
Бергер вызвал в качестве свидетеля Дженис Кондон. Она присягнула и сообщила, что уже почти три года работает секретаршей у Энрайта Харлана и являлась таковой в то время, когда был куплен револьвер, фигурирующий в деле. В свое время она получила от своего работодателя задание – сходить в оружейную лавку и выкупить заказанный Харланом револьвер, а также заполнить регистрационный лист и поставить за него подпись. Последнее является нарушением правил. Об этом знала и свидетельница, и сам Энрайт Харлан, и хозяин оружейного магазина. Но Харлан был постоянным клиентом, и хозяин магазина закрыл на это глаза. Он глядел куда-то в сторону, когда секретарша заполняла регистрационный листок и расписывалась вместо своего босса.
– Вопросы защиты, – сказал Гамильтон Бергер.
– Вопросов нет, – небрежно бросил Мейсон. – Показания этой свидетельницы – дело чисто техническое, не вызывающее сомнений ни у одной из сторон. Не было нужды ее вызывать.
– Вы могли бы сказать об этом и раньше, – огрызнулся Бергер.
– Так вы же не спрашивали, – улыбнулся Мейсон.
– Хватит, хватит, – заявил судья Сидгвик. – Продолжайте, мистер окружной прокурор.
– Ваша честь, – сказал Гамильтон Бергер, – обращаю ваше внимание на то, что сейчас четыре часа с небольшим. У меня остался только один свидетель. Должен признать, что в деле есть обстоятельство, которое меня крайне удивляет. Заседание суда присяжных мы начали вчера в полдень. Сегодня мы начали в половине одиннадцатого. Я ожидал, что мне понадобится, по крайней мере, три дня, чтобы изложить свои доводы и прорваться через все придирки и замечания защиты. Я обращаю внимание суда, что до сих пор защита почти не задавала вопросов, не пользовалась своим правом на перекрестный допрос, почти не выдвигала возражений против представленных нами улик и свидетельств. Должен подчеркнуть, что это весьма необычная ситуация. Я значительно опередил свой график. Так что я считаю уместным объявить перерыв.
Судья Сидгвик, так же, как и прокурор, поставленный в тупик тактикой Мейсона, взглянул на адвоката.
Мейсон ослепительно улыбнулся и заявил:
– Что ж, ваша честь, мы проделали большую работу и добились существенного прогресса в этом деле, и я честно признаюсь, что не вижу причины опротестовывать действительно существенные доказательства или подвергать перекрестному допросу свидетелей, очевидно говорящих правду. Так что мне кажется, что обвинение может вызывать своего последнего свидетеля, а затем суд, скорее всего, сможет отдохнуть.
– Нет, ваша честь, – возразил Гамильтон Бергер. – Этот свидетель, несомненно, будет подвергнут долгому и тяжкому перекрестному допросу. Его свидетельство явится сюрпризом и…
– И, следовательно, – перебил Мейсон, – обвинению хотелось бы воспользоваться всеми преимуществами внезапного нападения. Защита настаивает на том, чтобы заседание шло своим путем и чтобы свидетель был вызван прямо сейчас. Мы протестуем против того, чтобы сейчас объявлять перерыв.
– Думаю, позиция защиты сформулирована четко, мистер прокурор, – сказал судья Сидгвик. – Вы можете вызывать своего свидетеля.
Недовольно пожав плечами, но пытаясь показать, что ничего страшного не произошло, Гамильтон Бергер объявил:
– Езекия Элкинс.
Элкинс прошел на свидетельское место. Он назвал свое имя, возраст, род занятий и застыл в угрюмом ожидании, стиснув зубы.
– Вы – директор «Силван Глэйд Девелопмент Компани» и акционер этой компании? – начал допрос Гамильтон Бергер.
– Да, сэр.
– Джордж Латтс, ныне покойный, тоже был директором и держателем акций?
– Да, сэр.
– Происходило ли что-то необычное на совещании директоров третьего июня сего года?
– Да, происходило.
– Я должен заверить суд и защиту, – сказал Гамильтон Бергер, – что все, что будет сейчас сказано, имеет отношение к делу. Я намерен показать это.
– Нет возражений, – сказал Мейсон. – Продолжайте.
– Расскажите, что произошло на совещании директоров, – сказал прокурор.
Элкинс вкратце изложил события того памятного утра.
– Что вы делали после совещания? – спросил Гамильтон Бергер.
