Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать
Первыми из сада поднялись Хенглер и профессор. На Хенглере была светло-серая летняя пара и голубая рубашка. А вот профессор был даже без крахмального воротничка, он на манер Байрона любил ходить с расстегнутым воротом. Вскоре с небольшой прогулки перед завтраком вернулся Торбен, он отложил в сторону свою широкополую шляпу и сделал лесничему комплимент за его работу, назвав стол шедевром. Почти сразу спустился из своей комнаты и Гуггенхейм, как всегда грузный, сутулый, с серым лицом и волосами, он был в черном рединготе. Господа тут же сели за стол. Профессор Арвидсон сидел лицом к саду и спиной к двери. Разговор велся с равнодушной приветливостью, как бывает перед началом еды, тут не имело значения отношение гостей друг к другу. Торбен старался показать себя с лучшей стороны. Когда слуга подал к закуске холодную водку в маленьких рюмках, Торбен поднял свою рюмку и приветствовал гостей, посетивших его дом. Оказалось, что его занимала та же мысль, что и профессора, с удивлением слушавшего его слова:
— После того как я вернулся домой, получив сообщение о печальной кончине моего отца, я не мог сразу повидаться со всеми старыми друзьями, — начал Торбен. — Для этого я слишком долго жил вдали от родины. Потом, я постепенно стал встречать людей, чей путь пересекся с моим в результате известных вам обстоятельств. Прежде всего вас, господин Гуггенхейм, самого верного друга моего отца, потом вас, профессор Арвидсон, и наконец вас, доктор Хенглер, вы поддерживали моего отца во всех отношениях. Но время шло и мы словно отдалились друг от друга. Разве не удивительно, что сегодня мы все собрались здесь? Мы как будто встретились заново, хотя я и не ждал увидеть вас всех в Мариелюнде. Профессор Арвидсон оказался здесь случайно, господин Гуггенхейм случайно проезжал мимо, доктора Хенглера привела сюда любовь к искусству. Так мы встретились здесь сегодня по необъяснимой прихоти судьбы. Когда я думаю над этим, я прихожу к мысли, что здесь собрались люди, которые имеют друг для друга большое значение…
Торбен прервался, потому что профессор уронил на пол свою рюмку. Он откинулся на спинку стула и с трудом хватал ртом воздух.
— Вам плохо? — заботливо спросил Торбен.
— Нет, — ответил профессор.
— Вы так побледнели. Должно быть, это жара…
— Нет, — снова сказал профессор. — Я не болен, виной всему моя неловкость. Продолжайте.
Торбен внимательно и серьезно глянул на профессора и быстро закончил свою приветственную речь:
— Давайте же, друзья насладимся этой неожиданной встречей, мы с вами встретились в темные дни и теперь перед нами забрезжил свет будущего. Вечный закон жизни гласит, что темнота и невзгоды забудутся и свет в конце концов восторжествует.
Слуга быстро принес профессору Арвидсону новую рюмку, и все молча чокнулись. Но это было странное, почти гнетущее молчание. Гуггенхейм смотрел вдаль своими словно затянутыми дымкой фарфоровыми глазами, Хенглер разглядывал свою тарелку и чему-то улыбался. Однако Торбену в конце концов удалось завязать разговор в том легком, светском тоне, который так приятен во время добрых застолий. Учитывая все, что произошло ночью и утром, нужно было отдать ему должное. Он продемонстрировал незаурядное присутствие духа и умение держать себя в руках — а может, он просто вел себя, как игрок, который знает, что у него хорошие карты, и спокойно ждет дальнейшей игры.
Как ни странно, но после оплошности с рюмкой у профессора Арвидсона заметно улучшилось настроение. Он помогал Торбену занимать гостей, подхватывал разговор и втягивал в него остальных так, что в конце концов разговор стал общим. Превосходное вино тоже помогло поднять гостям настроение. К тому же жара немного спала. Подул свежий ветер и наполнил залу желанной прохладой. Такой ветер часто налетает после долгой, неподвижной жары и быстро переходит в настоящий ураган.
Но что же случилось с профессором? Почему он уронил рюмку? Только ли из-за неловкости, на которую сослался, или увидел нечто, что так поразило его? Все объяснилось очень просто: профессор случайно взглянул на слугу, которого пригласили в замок из деревенского трактира.
Слуга ответил на его взгляд, и профессор узнал его.
Это был Рист, сыщик Рист.
Маскарад Риста был безупречен. Ему весьма пригодилось, что немалую часть своей жизни он провел в посещении всевозможных ресторанов. Торбен Мильде не мог бы пожелать лучшей сервировки для своего знаменитого завтрака. Это лишний раз говорит о том, что образованный и опытный человек, всегда может быть превосходным слугой.
Профессор ждал Риста, и теперь присутствие сыщика успокоило его: ему все время казалось, что этот день — последний и что ночь принесет разгадку тайны. По мере приближения непогоды тревожное ожидание разъедало нервы профессора, подобно медному купоросу.
Мы не зря все собрались здесь, думал профессор. Нас даже больше, чем предполагает Торбен. Он еще не знает о Ристе. Как не знает и того, что у него за столом сидит этот пресловутый американец, человек со шрамом от гранатного осколка.
Профессор невольно кивнул головой в сторону Хенглера. Антиквар, не знавший, о чем думает профессор, неправильно истолковал это движение и поднял свою рюмку.
Профессор чокнулся с ним.
39
В тот же день
— Никогда не присутствовал на таком странном завтраке, — сказал лесничий профессору, когда они уединились в тени сада со своими сигарами. — Все было так вкусно, вино отменное и вместе с тем…
Профессор нервно покрутил сигару и не ответил.
— Мне почему-то неприятно о нем думать, — продолжал лесничий. — Я почувствовал это еще за столом. В самой атмосфере было что-то зловещее. Ты играешь иногда в азартные игры?
— Случается, — с отсутствующим видом ответил профессор.
— Тебе не бывало досадно, когда кто-нибудь из игроков вдруг начинал рассказывать глупые анекдоты в ту минуту, когда азарт достигал апогея? Ничто так не способствует тому, чтобы игроков охватило нетерпение и враждебность друг к другу, как глупые анекдоты. То же самое я испытал нынче к концу завтрака. У всех нервы дрожали от азарта. Все были погружены в свои мысли, или в карты, если угодно. И ты тоже. И каждый думал об остальных: чего они хотят? Как сыграют? А молодой хозяин в это время рассказывал свои дурацкие анекдоты. Он как будто отложил карты, хотя игра только началась, и сказал: давайте подождем, господа, сперва послушайте несколько историй о солнечной Аргентине. Я заметил, как ты страдал, ты весь словно сжался, неужели у тебя не было желания стукнуть кулаком по столу и крикнуть: Прекратите, Торбен! Прекратите сейчас же и давайте перейдем к делу, давайте поговорим о том, что носится в воздухе и тревожит нас всех!
